ГОРОДСКИЕ БЫЛИЧКИ

Былички, или по-народному страшилки. В этом сборнике городского демонологического фольклора представлены действительно страшные истории на ночь, где описаны жуткие, мистические проявления нечистой силы.

"Сергей Долженко из Нижнего Новгорода пишет былички так, как никто еще не писал, обжигает..."

В. Славецкий, литературовед, кандидат филологических наук.

"Было бы, наверное, слишком громко назвать эту книгу энциклопедией русской жизни, но, тем не менее, многие ее стороны тут схвачены весьма точно".

А. Антипенко, писатель, переводчик, кандидат филологических наук.

"Автор рассказывает ни много, ни мало о реальных устоях мироздания, жизни на языке простого народа... Пишет светло, читаешь, будто водой исцеляющей омываешься... Слог легкий, проникающий, так и входит каждое слово, глубоко и будит, будит спящую душу".

А. Моисеев, философ, публицист, критик.

"Сергей Долженко идеально понимает жанр. Его художественный такт поразителен: это былички в чистейшем виде, нигде вы не встретите "нажима" авторского пера".

П. Басинский, критик, "Литературная газета" №52, 28.12.94 г.

ВОЛШЕБНЫЙ РАССКАЗ

Нечистая сила

Любил один парень приговаривать - тьфу, нечистая сила! Чтобы ни случилось, споткнется, потеряет чего, обиду от кого получит - всё восклицает "тьфу, нечистая сила!". Сам неумеха, толком ничего сделать не может, а всё ему нечистая сила виновата. Никто отродясь в городе черта, хотя бы завалящего, не видел, а парень ругается и ругается.

И стала по пятам за ним ходить бабушка. Старенькая, горбатенькая, седые волосы в жидкий пучок на затылке собраны; в руках бидон молочный пустой и сумка из дерматина облезлого, тоже вечно пустая. Увязалась, сил нет. После работы у проходной ждет его, вечером у подъезда сидит на лавочке, поедет он куда в автобусе - стоит рядом, все ноги костыльком своим отдавит.

Взмолился он:

- Что ты, бабка, за мной привязалась?

А та шамкает:

- Хочу, чтоб ты, хлопец, женился.

- Тьфу, нечистая сила, на тебе, что ли?

- Нет, хлопец, на моей внучке.

Засмеялся он, отвернулся. А она всё ходит за ним, и ходит. Наконец, согласился на внучку её посмотреть. "Тьфу, нечистая сила, может отстанет тогда от меня эта бабка".

Посмотрел издалека и по уши влюбился. Внучке едва девятнадцать лет, высокая, стройная, волосы черные, длинные, а красивая - спасу нет!

Свадьбу быстро справили, и бабушка с внучкой к нему в двухкомнатную квартиру переезжают - своего жилья не было, а парень один жил.

В первый день приходит с работы, а в самой большой светлой комнате мебель переставлена, посредине диван разложен, на нем, на подушках, бабушка сидит, чулок вяжет.

- Пусть, хоть на старости лет отдохнет, - жена говорит.

Сели ужинать, первую и самую большую порцию жена бабушке накладывает:

- Пусть, хоть на старости лет хорошо покушает.

- Пусть, - соглашается парень, и думает, что он еще своё возьмет.

Да что-то взять своё у него не получается. Только перечить вздумает, посмотрит на свою жену, а она с каждым днем краше и краше становится, и сразу смиряется.

- Плохая у тебя работа, денег мало домой носишь! - укоряют они его. И он идет работать на стройку, да еще в две смены. В пять утра встает, в восемь вечера приходит, поест и в постель валится. В выходной вздумает отдохнуть, с друзьями на рыбалку съездить, а жена в магазин его посылает, или по дому работу какую-нибудь найдет. А если гулять, то только втроем жена соглашается. Так и идут они - жена с бабушкой под ручку, а он позади, бабушкины сумку и бидон тащит.

Проходит пять лет, десять, парень молодой, а весь измотался, почернел, высох - меньше пятидесяти лет ему посторонние не давали. И некогда о себе подумать, то на машину деньги зарабатывает, то дачу строит, а только подумает, пробормочет уныло "Тьфу, нечистая сила!", и пойдет дальше вкалывать. Летом бабушка одна на даче живет, молодых к себе не пускает, мол, отдыхать мешаете, у вас всё впереди, а мне, может, меньше года жить осталось. Вот он каждый день ей продукты свежие возит, полы и дома и на даче моет, да после работы или в выходные.

Заработался так, что задремал на стройке и упал с большой высоты. Врачи гипс наложили, кое-где подшили, чтобы кровью не истек, и домой умирать отправили, поскольку сильно безнадежен был.

Лежит в маленькой комнате на раскладушке, по правую руку - жена, по левую - бабушка. Ухаживают за ним, пить подают, жалеют.

Сидят рядом, дремлют, а ему смертный час наступает, в глазах туман черный сгущается... Очнулся в последний раз, оглянулся на жизнь свою нескладную, и только вымолвил "Тьфу, сила нечистая!".

Вздрогнула во сне бабушка, вздрогнула во сне внучка.

- С тобой мы, - шепчет бабушка.

- Всегда рядом, - поддакивает внучка.

Черное пятно

Переехала одна семья на новую квартиру. Радуются. Всем квартира хороша: три комнаты, большая кухня, лоджия застекленная... Только в спальне на полу черное пятно, то ли чернила кто разлил, то ли смолу...

- Ну, это дело поправимое, - говорит жена, и заставляет дочку стереть пятно.

Та в тазик горячей воды набрала, порошка насыпала, трет, трет, никак стереть не может.

- Не получается, мама, - говорит она.

Посмотрела мама, а пятно как было черным, так и осталось, да еще, кажется, в размере увеличилось.

- Потом сотрем, - говорит она, - главное, мебель расставить.

Мебель расставили, стали жить-поживать, и каждый день трут мать с дочкой это проклятое пятно, никак оттереть не могут. И если раньше величиной с ладошку оно было, то теперь расползлось, круглым ковриком едва прикрывается.

Приходят как-то родители с работы, а дочери нет. Не пришла и вечером. Обыскались они её по всем дворам, всех подруг её обошли, - бесполезно. В милицию сообщили, все глаза заплакали. Спать не могут, только время за двенадцать переваливает, только тишина полночная устанавливается, как слышат они голос дочуркин, жалобный, умоляющий:

- Спасите меня, вытащите отсюда!

Уходит утром отец на работу, а мать, чтобы от тревоги с ума не сойти, за дела берется. Посуду перемоет, белье перестирает, а если делать нечего, то пятно чертово трет. Какие только порошки не попробовала, ножом скоблила, никак свести не может, лишь еще больше оно становится.

Пришел домой отец, видит, ужин горячий на плите стоит, одежда жены на вешалке висит, а самой жены нет. И та же история, что с дочерью - пропала бесследно. Опять в милицию, по знакомым, да всё кончилось тем же - лишь еще одна фотография на стенде "Пропавшие без вести" появилась.

Лежит он ночью в постели, ворочается, заснуть не может, голоса его беспокоят:

- Спаси нас, вытащи отсюда! - плачут и умоляют жена и дочь.

И так явственно он их слышит, особенно если к черному пятну ближе подойти.

День отец из квартиры не выходит, два, неделю, сидит у черного пятна, никак понять не может, куда они пропали и как их оттуда выручить. А голоса жены и дочки все слабей, слабей...

Никто

Идет мужик по окраинной улочке. Пиво с друзьями попил, рыбки соленой поел. Хорошо. На работу третий день не ходит - в загуле.

И тут ему с крыши на голову кирпич падает. Едва отскочить успел.

- Кто это сделал? - смотрит вверх, чешет в затылке.

А в ответ:

- Никто.

- Кто сказал? - оборачивается, а место глухое, безлюдное.

- Никто, - опять ему отвечают.

- Ветер, наверное...

И тут ветерок налетел, пыль в глаза швырнул.

- Кто балуется? - завопил мужик.

- Никто, - слышит он.

- Да кто это говорит?

- Никто! - так же рассерженно ему отвечают. - А если хочешь меня увидеть, назови как-нибудь.

- Собака ты грязная, - выругался мужик.

Глядь, а перед ним псина стоит, грязная шерсть дыбом, глаза желтым огнем сверкают. Рыкнула, и в ногу ему вцепилась. Всю штанину изорвала, пока он от неё не отбился.

Идет дальше, на ровном месте спотыкается и падает.

- Кто мне подножку подставил?

- Никто.

- Кто говорит?

- Никто. А если хочешь меня увидеть, назови как-нибудь.

Догадался мужик и хитро так ругается:

- Дубина ты!

Смотрит, а на асфальте деревяшка лежит, тяжелая, увесистая, с ручкой удобной. Схватил её, и давай вокруг себя по воздуху удары наносить.

- Щас я этому Никто так врежу! - кричит он в запале. Замахнулся неудачно, попал себе по голове и насмерть.

Обнаружила его милиция на следующий день:

- Кто бы мог его убить? - вслух думает.

А над мертвым мужиком слабое эхо шелестит:

- Никто.

Незванная гостья

Позвонили как-то ненастным вечером одному мужику. Открывает дверь, а на пороге женщина лет сорока, темный платочек на голове по старушечьи повязан, взгляд усталый, на ногах сапожки осенние, разношенные.

- Здравствуйте, здравствуйте, - говорит она и скорбно так смотрит на мужика.

- Добрый вечер, - отвечает тот растерянно. - Вы кого ищете?

- Вас, - говорит она, и несмело проходит в прихожую. - Смерть я, забрать мне вас сказали, - взгляд потупила, на хозяина не смотрит, концы платка нервно теребит.

- Ну, баба, ты даешь! Ничего поумнее не могла придумать? Если к жене, то нет её сейчас дома.

- Да что уж в смерти умного, - соглашается она. - А к жене твоей позже зайду, а сейчас, извините, к вам.

- Некогда мне лясы точить, - сердится мужик. - Иди-ка отсюда.

- Да и мне некогда, - опять соглашается она, и вдруг так нехорошо на него посмотрела, что потемнело в глазах у мужика, сдавило сердце так, что ойкнул он, схватился за грудь и повалился на пол. Очнулся в зале на диване, рядом на стульчике незванная гостья сидит и куда-то в угол смотрит.

Понял он, что нешутила она, что действительно Смерть к нему пожаловала и без него не уйдет.

- Подожди полчаса, - просит он, - не могу я вот так сразу помереть, кое-что сделать надо.

- Подожду с полчаса, - вздыхает она, - только ты поторопись, не один ты у меня.

Прибрал он в комнатах, посуду перемыл, инструмент домашний в чемоданчик собрал и в кладовку задвинул, рубашку белую погладил, костюм неношенный одел, вспомнил тут, что кран на кухне не починенный, да время уже истекало.

- Может, жену дождусь, попрощаюсь, с дочкой она младшей по гостям пошла? - просит он.

- Успеешь еще, - говорит Смерть, - готов?

- К этому делу не подготовишься, - тоскливо отвечает тот. - Но, в общем, да, готов.

Тут вспомнил он, что в чем то не зря жизнь прожил, немало доброго на земле оставляет, и уже твердо так говорит:

- Готов, сестрица, забирай.

Глаза закрыл, расслабился, а женщина его за локоть трогает:

- Пойдем, сейчас туда своими ногами ходят.

Вышли они на улицу, теплынь летняя, фонари вдоль улицы белыми шарами сияют...

- И куда нам?

- Сначала к ним, родной, - шепчет женщина и подталкивает его в темную яму между домами. А в той яме четверо парней стоят, молодые, здоровые, а глаза от выпитого - мертво-стеклянные. И давай они его бить, топтать ногами, пальцы каблуками плющить. А чтоб на всю улицу не орал, в глотку тряпку гнилую забили. Мало показалось, нашли трубу железную, голову разбили и позвоночник сломали.

Разлепляет он веки, с неба красные звезды стекают, а рядом Смерть голову склонила.

- Всё, сестрица, отмучился я? - хрипит он.

- Нет, - шепчет она и глаза отводит, - не всё, родной, потерпи.

Нашли его под утро, почти окоченевшего, привезли в больницу и сразу на стол операционный положили, и давай ему кожу сшивать, на сломанные кости гипс накладывать...

Мечется он в жару, бреду, с одной стороны родня суетится, с другой Смерть сидит, нежной рукой пот с лица оттирает.

- Ты у меня хоть сознание бы отняла, - стонет мужик, - не могу я больше эту боль вынести.

- И рада бы, да не велено, - отвечает она виновато.

Недоглядели за ним врачи, загноение у него началось, опять на операцию повезли, по живому незажившему кроят, да по-новому шьют. Наркоз не дают, боятся, что сердце у него не выдержит.

- Когда, сестрица? - спрашивает он. - Долго ли еще мне терпеть, сама видишь, что даже стонать уже я не могу.

- Недолго, - шепчет она, - смерть всегда короче жизни, - а у самой слезы по темным щекам катятся.

- За что? Не убил, не украл, жизнь тихую прожил...

- Не спрашивают меня об этом, - отвечает она, отвернувшись, - от времени я завишу, сами вы свою жизнь придумываете, а, значит, и смерть.

Увезли умирающего домой, чтоб больнице отчетность не портил, и еще несколько месяцев таял он в отдельной комнате, и вот когда он всю земную боль изболел, вот тогда Смерть и закрыла ему глаза своей легкой нежной рукой.

ХИЧКОК ИЗ НИЖНЕГО НОВГОРОДА

Он принес в редакцию рассказы и - исчез. Назвался Сергеем Долженко из Нижнего Новгорода. В обычной редакционной чехарде рассказы гуляли по отделам, а когда я наконец познакомился с ними, автора не было и в помине. Ни адреса, ни телефона. Сейчас я думаю, что это и к лучшему. Этим рассказам не нужен автор ни в коем виде.
Это редчайший случай насочинённой литературы, когда автор, хотя бы по чувству художественного такта, обязан ретироваться, уйти в тень и не показывать носа. Это рассказы, которые возникли сами по себе, живут сами по себе, принадлежат всем разом и никому в отдельности.
Это-былички. Для тех, кто бывал в пионерских лагерях и коротал ночи в общих палатах, не надо объяснять, что это такое. Достаточно напомнить: "В черном-черном городе есть черный-черный дом. В черном доме есть черная-черная лестница..." Те, кто в пионерских лагерях не бывал, могут обратиться за помощью к деревенской бабушке, чтобы она рассказала им "страшные истории", которые слышала от своей бабки в детстве.

Жанр быличек в их городском варианте охотно используют в своей прозе, например, Нина Садур и Людмила Петрушевская. Но делают они это, по-моему, плохо. Обе талантливы, да что толку... Быличка как чистый фольклорный жанр не терпит вмешательства "личности". В идеале она должна рассказываться в темноте, чтобы не было видно лица говорящего. Этот жанр не нуждается в стиле: было бы попроще, да покороче, да пострашнее. Чтобы мурашки бегали. Чтобы ночью не спалось. Чтобы каждый шорох в доме... и т.д.

После анекдота быличка самый демократический жанр. Он не признает границ, ни личностных, ни социальных. Зареванная от страха дура из городской квартиры ничем не отличается от такой же дуры из деревенского
дома любого столетия. И обе прекрасны, как и все живое, наивное, непосредственное. Быличка напоминает крохотное существо, которое на свету оказывается совсем нестрашным. Можно его подержать на ладони и погладить против шерстки. Иди себе в норку! И это очень мудрый жанр. В нем заключена народная истина: ‹: нечистой силой нельзя шутить, но ее и не надо принимать всерьез. Ее нужно избегать, но не надо от нее бегать. Свят, свят, свят! Но с нами крестная сила!

Сергей Долженко идеально понимает жанр. Его художественный такт поразителен: это былички в чистейшем виде, нигде вы не встретите "нажима" авторского пера. Конечно, неплохо было бы разыскать автора, сказать добрые слова. Но правильное завершение истории должно быть совсем иным: в бухгалтерии, допустим, скажут, что да, мол, приходил за гонораром кто-то, да лица не запомнили.

Павел Басинский