Гость с того света

Глава первая. Прерванные каникулы

Солнце, пальмы, огромные букеты роз в руках торговок, чистое море, холодное, дрожащее, точно голубой студень... - все эти картинки субтропических широт за полчаса нудного утомительного допроса превратились в далекое воспоминание, трудноразличимое, пожелтевшее, точно старый фотоснимок.

- Где останавливались? Частный пансионат, гостиница? Номер комнаты, где проживали...

Аня стояла в дурацких казенных тапочках перед суровой теткой, на которой синий кургузый пиджачок плохо сочетался с юбкой в крупную коричневую клетку, и еле сдерживала слезы. Мало того, что на посту ГАИ перед Сочинском аэропортом их продержали больше часа, так еще за двадцать минут до посадки в самолет заставили отвечать на глупые, бесцеремонные вопросы.

- Гостиница "Дагомыс", комната 619, кажется... я не помню!

- Почему "кажется"? Вы редко бывали у себя? Почему? Куда-нибудь выезжали?

Аня покраснела, слезы навернулись на глаза.

- Ну, да... один раз ночевали в мотеле.

"Господи, почему она должна выкладывать эти подробности? Именно в кемпинге, в тесной комнатушке с тонкими пластиковыми стенками..."

- Где он расположен, по какому шоссе? Как называется?

Оказывается, она хорошо помнит мерцающие разноцветные неоновые буквы, восточной вязью сложенные в слово "Амина" под высокой черепичной крышей. Когда они сворачивали на его "Феррари", фары высветили на столбе цифру пятнадцать. За конторкой, выдавая ключи, горбоносый смуглый паренек с гладко зачесанными назад черными волосами с такой сладенькой понимающей улыбочкой скользнул по ней взглядом, что у нее тогда не только щеки, но и плечи покраснели...

- Пятнадцатый километр в сторону Мацесты. Поворот налево. Извините, - все же она нашла в себе силы съязвить, - рекламный проспект не сохранился.

- Включите, пожалуйста, подсветку мобильного телефона. Спасибо. В этом кармане сумки что за провода видны на мониторе?

- Гарнитура к мобильнику. Наушники, микрофон...

Плоский диск ручного металлоискателя прикасается к груди, животу, скользит ниже...

- Снимите ремень, положите в коробку с обувью.

- Я не могу снять ремень, - прошептала она, прикусив губу.

Офицер, стоящий рядом с теткой, кинул на нее настороженный взгляд.

- У меня замок на джинсах сломался, - еще тише добавила Аня.

- Подойдите ближе, положите руки на стойку.

И, о ужас!, грубые сильные, совсем непохожие на женские, руки ощупали ее талию, жестко прогладили бедра...

Тетка выпрямилась.

- Ремень без металлических предметов, можете не снимать. Откройте сумку. Что находится в этом футляре?

- Не знаю.

- Почему? Вы сами укладывали багаж или вам кто-то помогал?

- Славка! Скажи, что в нем? Ты говорил "сюрприз"... - повернулась она беспомощно к стоящему рядом высокому молодому человеку в короткой джинсовой курточке.

Тот нежно взял ее под локоть, и с заученной широкой ослепительной улыбкой обратился к мучительнице:

- Все о’кей. Не стоит беспокоиться. Маленький подарок для моей невесты.

Слово "невеста" Аню не покоробило. Пусть как угодно назовет, лишь бы это побыстрее закончилось.

- Откройте.

- Я бы не хотел...

- Открывайте!

Молодой человек поколебался, но послушно взял обтянутую алым бархатом коробочку, щелкнул кнопочкой. На алой же подушечке рассыпали лучистые искры две крохотные золотые сережки. С бриллиантами.

- Вот, - вздохнул он виновато и в то же время не скрывая самодовольного торжества.

- Где приобрели? Покажите чек, - невозмутимо продолжила тетка, на которую изящная драгоценность не произвела никакого впечатления.

- Сумасшедший! - раздраженно бросила Аня. - Забери! Кто тебе разрешил делать мне такие подарки?

- Но я думал, чтобы ты откроешь дома.

- Забери немедленно.

Она хотела даже топнуть ногой, но вспомнила, что стоит в тапочках и не стала делать этого.

- О" кей. Вот чек. Приобрел в ювелирном киоске Гранд-отеля вчера, девятого ноября. Я могу забрать?

- Да, - кивнула допросчица, внимательно изучив чек. - Возьмите ваши вещи, - положила перед Аней коробку с кроссовками, сумочкой, проверенными на интроскопе. - Кто вас встречает в Москве?

Допрос продолжался еще десять невыразимо тягостных минут. Аня вспомнила, как он называется. Профайлинг. Предполетное психологическое тестирование пассажиров. Еврейская выдумка. Ответ воздушным террористам. Его ввели после того, как жизнь в мирной России стала страшнее жизни в вечно воюющем Израиле.

Психолог принялась за другого пассажира, но Аню за стойку спецконтроля не пропустили. Дежурный офицер взял ее документы и вышел.

- Кошмар какой! - выдохнула она и присела на роскошный диванчик в холле, бросив спортивную сумку себе под ноги. - И это называется зал повышенной комфортности.

Слава присел рядом.

- Успокойся. Между прочим, эта женщина каждую минуту на своей работе рискует жизнью. У нее задача - выявлять террористов. Распсихуется смертница, да как рванет бомбу прямо перед ней!

- Рванет не рванет - неизвестно. А вот самолеты с неба падают, как осенние листья!

- Не преувеличивай. Ты мне обязательно позвони, когда долетишь. Хорошо?

- Если вообще долечу. Нет, скажи, я похожа на смертницу? У меня что, черный платок до бровей, вздутый от пластида живот...?

- Ну, хочешь, я расскажу тебе анекдот.

- Не хочу!

- Английский.

- С твоим варварским произношением только рассказывать английские анекдоты!

Слава два года проучился в Чикагском университете в Нью-Джерси и говорил на американском английском с неразборчивым южным акцентом.

- Я на русском. Прилетает хохол в аэропорт имени Кеннеди. Проходит таможенный контроль. Его спрашивают: "Гашиш, опиум, анаша, героин, марихуана?" Хохол гордо отвечает: "Не треба. У меня этого добра - целый чемодан!"

- Не смешно.

- Гражданка Шмыга! Пройдите на посадку.

- Все! - подпрыгнула Аня и схватилась за сумку. - Я уже думала, что навсегда здесь останусь.

- Все-таки улетаешь, - с грустью сказал Слава, встал, съежился, засунув руки в карман куртки. Взгляд его потускнел. - У меня еще неделя отпуска.

- Не надо начинать все сначала. Мы уже говорили об этом. Пока. - Она помедлила, поднялась на цыпочки, сухо поцеловала его в щеку. - Бай-бай!

- Бай, - вяло кивнул он в ответ.

Кажется, несмотря на свой заграничный оптимизм, Слава начинал понимать, что больше ее не увидит.

- Начинается посадка на рейс 417, следующий по маршруту Сочи-Москва, - вслед за мелодичным звонком проворковал хорошо поставленный приятный женский голосок. - Просим пассажиров пройти...

Аня плюхнулась на высокий круглый табурет в баре рядом с невысоким худощавым мужчиной в серой простенькой ветровке с нагрудными карманами. Седые коротко стриженные волосы, младенчески розовая кожа лица. То ли бывший военный, то ли бывший спортсмен. Пил апельсиновый сок, помешивая в стакане пластиковой трубочкой.

- Сок. Только сок, - сказал он как бы самому себе.

Видимо, гад, заметил красные от подступивших слез Анины глаза и все еще обидчиво сжатые губы.

- Мне коньяк, - быстро и нарочито громко потребовала она. - Пятьдесят. Нет, семьдесят граммов.

- Вам какой? - зачастил бармен. - Есть наши южные превосходные коньяки - Арагви, молдавские - Белый Аист. Есть традиционные - Хенесси, Бруно.

Молодая девушка за его спиной, складывающая на поднос бокалы, с легким презрением посмотрела на нее.

- Все равно. Который послаще.

Она едва выбила в деканате эти десять дней. Десять дней, который могли стать началом ее новой жизни. Сорвалось. Новая жизнь оборвалась, едва начавшись. Они пробыли вместе со Славкой всего три дня. А потом...

От крепкой янтарной жидкости с приторным шоколадным вкусом перехватило дыхание, она зажмурилась, закашлялась... Но тут же отпустило, открыла глаза и увидела перед собой сочувственно кивающего спортсмена.

- Поэтому я пью только сок, - сказал он со вздохом. - Алкоголь сначала вызывает расширение сосудов, а затем, по закону противодействия, сильный спазм.

- Мне по барабану, что он вызывает, - отрезала она, взяла сумку и пошла к группе пассажиров, стоящих в ожидании у стеклянной стены, выходящей на летное поле.

Оранжевый тягач тянул к аэровокзалу тупорылую серебристую сигару ТУ-154М с широко разнесенными крыльями.

- Почему "М"? - спросил кто-то.

- Модернизацию прошел, - ответил толстый дядька, одетый по летнему свободно, в просторную цветную рубаху с коротким рукавом. - Пол в салоне подмели и буквы на фюзеляже краской подновили.

Аня рассмеялась. Шутка ей понравилась. Нервная дрожь под сердцем унялась, настроение быстро поднималось. Странно. Еще утром, с дикого недосыпа ей казалось, что она такая несчастная! Затем подумала о том, кто, наверное, все еще стоял по то сторону аэровокзала у красного "Феррари". Славка милый, хороший, но ей не пара. Совсем еще мальчик. Сильный, уверенный в себе, правильный и стремящийся все делать правильно, но мальчик. Старше ее на два года - однако рядом с ним она чувствовала себя взрослой женщиной.

Ну, конечно, она взрослая! Уже двадцать, была замужем...

- Ничего, граждане, как-нибудь долетим, - мрачно продолжил толстяк. - Этим самолетиком даже олигархи, смотрю, не брезгуют.

К выходу из VIP-зала подавали приземистый многоместный "Мерседес" с черными тонированными стеклами. К нему, сквозь строй вертевших головами охранников, рослых, в белых рубашках и галстуках, склонив голову с узнаваемым профилем, быстро шел пожилой мужчина в мешковатом черном костюме. В руке его покачивался желто-коричневый кейс.

- Кто это? - спросила с любопытством Аня.

- Сам Янковский. Ножки болят. Сто метров до самолета пройти не может.

Эту фамилию Аня, конечно, слышала. Одно время глава нефтяной компании "Мак-Ойл" и владелец 43-телеканала не сходил с экранов телевизоров. Его имя связывали со скандальными президентскими выборами 1996 года. Пару раз он непостижимым образом выживал после покушений... Последние два года, как писали газеты, Янковский оставил политику и всецело занялся бизнесом. Отец несколько раз упоминал, что встречался с ним, когда тот приезжал на знаменитую Нижневолжскую ярмарку.

- Подумаешь, олигарх... - надменно произнесла Аня. - Сегодня в костюмчике - завтра в тюремной робе.

Стеклянные двери разъехались в стороны, рев авиадвигателей ворвался в зал, и мало кто расслышал звенящий хлопок за спиной устремившихся на посадку пассажиров. Одна Аня резко обернулась, и с мстительной радостью увидела, что девица из бара, всплеснув руками, присела над подносом, сплошь усеянным расколотыми бокалами.

Мстительная пассажирка чуть язык ей не показала. "Так-то вот! За собой следи, милочка, а не за тем, кто, что, сколько и в какое время пьет!"

Затем беспечно шагнула под слепящее южное солнце на летное поле.

Иван Петрович Шмыга медленно брел по обледенелой дорожке между высотными домами Северного микрорайона, в котором жила его давняя знакомая Варвара Федоровна Решетникова. Сердобольная старушка отдала ему одну из своих двух комнат под "общественную приемную" - как саркастически шутил бывший детектив по предотвращению несчастных случаев, знававший и лучшие времена. Там он и проводил большую часть своего рабочего времени и туда сейчас спешил, опаздывая больше, чем на час.

Ноябрь выдался на редкость скверный - то с неожиданными февральскими вьюгами, то с весенней апрельской капелью. Ходить по улицам надо было в альпинистских ботинках с шипами. Таких ботиночек Иван Петрович не прикупил, и теперь, скользя в осенних туфлях с гладкой подошвой, чертыхался на чем свет стоит. Огибая угол котельной, с крыши которой свисали ледяные глыбы, увидел женщину, шедшую по узенькой тропинке под самой стеной.

- Гражданочка, стоять! - воскликнул он, и бросился ей наперерез.

Она ойкнула, замерла, и в ту же секунду ледяной безобразный ком, тяжело ухнув, сорвался с карниза и ушел в снег буквально в метре от нее.

- На небо иногда смотреть надо, - раздраженно сказал ей Шмыга, переводя дыхание. - Все землю носом пашете, будто что-то хорошее там найдете.

Она остолбенело посмотрела на него, потом на ледяной камень, который едва не раскроил ей голову.

- Ничего особенного, - успокаиваясь, произнес предсказатель. - Крыса.

Ткнул пальцем на несчастное животное в лужице алой крови, застывшее подо льдом дорожки, которой шла женщина. Та взвизгнула:

- Хам! Сам ты крыса! А ну пошел отсюда, не то милицию вызову.

Действительно, поставила сумки на снег, решительно потащила из кармана сотовый телефон...

- Иди ты, дура, - выругался Иван Петрович и пошел от нее, сгорбившись, сунув руки в карманы старенького плаща.

Он так и опаздывал на работу, и теперь ему не избежать нагоняя от Варвары Федоровны. Вот уже два месяца в газетах она помещала двустрочные объявления типа: "Потомственная гадалка бабушка Варя объяснит ваши сны, предскажет судьбу. Дешево. Конфиденциально". Как ни удивительно, народ шел. Замученные злодейкой-судьбой женщины с заплаканными глазами, терпеливые старушки, соседи по дому, их родственники, соседи родственников, приезжие из окрестных деревень...

Сам Шмыга сидел в спальне Решетниковой, пока та дотошно расспрашивала очередного клиента, заполняла специально им подготовленную анкету. Перелистывал в сотый раз старенькие журналы "Работница" и "Приусадебное хозяйство", украдкой потягивал из плоской металлической фляжки дешевое бренди, или мирно дремал в широком кресле с протертыми кожаными подлокотниками, пропахшем особым старушечьим запахом - смесью нафталина, корвалола и валерьянки.

Расспросив очередную посетительницу, бабушка Варя, указывая пальцем в потолок, говорила: "Мне надо посоветоваться с Ними", и удалялась в спальню. Посетительница застывала в благоговейном молчании, дабы ни скрипом расшатанного стула, на котором сидела, ни кашлем не помешать беседе потомственной гадалки с Верховными существами, беседе, от которой, быть может, зависело ее будущее. Варвара Федоровна тем временем клала перед Шмыгой заполненную анкету, и, пока представитель Неба разбирался в ее каракулях, молилась перед Пресвятой Богородицей, тяжко вздыхая: "Прости, матушка, за грехи наши тяжкие!"

Иван Петрович выносил заключение, бабушка Варя уходила. Разъясняла сон клиентке, прятала полученные тридцать рублей в тумбочку под телевизором. Самому толкователю раз в неделю она выдавала триста рублей, и то приговаривая, сердито сжав губы:

- И того хватит. Пропьешь все равно.

- Пить без закуски, здоровью вредить, - сердился Иван Петрович, и выторговывал еще сто или даже сто пятьдесят рублей.

Куда вредная старушка прятала остальные деньги, его не волновало, хотя в день принимал, бывало, и по десять и по пятнадцать человек. Его вообще мало что волновало с тех пор, когда жена окончательно и бесповоротно ушла от него.

В этот день выговора за опоздание не последовало. Варвара Федоровна сидела в зале за круглым столом благостная, тихая, размякшая и держала перед собой маленькую икону. На скатерти стояла пластиковая бутылка с водой, лежали круглые белые хлебцы, на блюдце высилась горка рыжей глины.

- Доброе утро, - извиняющимся тоном сказал Шмыга, проскользнув в комнату бочком и присаживаясь на диван. - Что у нас сегодня?

- Иди сюда, - властно сказала бабушка Варя. - Смотри, что мне Надежда из Мурома привезла.

Он послушно пересел к столу.

- Кто у нас будет Надежда?

С тех пор, как Варвара Федоровна зачастила в вновь открытый храм Святой Татьяны и неожиданно для самой себя стала ревностной прихожанкой, у нее появилось множество подруг - тихие тетки в платочках, с бледными, невыразительными, без привычной косметики лицами.

- Неважно, - отмахнулась она. - Сюда гляди. Святые Петр и Февроний! Покровители семьи русской.

- Помню, - вежливо сказал Шмыга. - Как ни пытались их похоронить раздельно, не получалось - на другой день их гробы вместе оказывались.

- Ничего ты не помнишь, богохульник, - миролюбиво сказала Варвара Федоровна. - Любовь у них была. Настоящая. Она вырвала его из объятий самой Смертушки. Болел он тяжко после того, как сразил змея, что к жене его брата, князя Муромского, похаживал. Выходила, через все страсти прошла неизмаранная, и любовь к мужу за гроб перенесла. Помню, в лодке плыла вместе с мужем в изгнание, так один хлыщ к ней пристал. Увидела Феврония недоброе в его глазах, зачерпнула ладошкой с одного борта водицы и велела ему выпить. Выпил тот. Зачерпнула с другой стороны борта и снова ему поднесла. Выпил. Она и спроси его: Есть ли разница, мой друг? - Нет, - отвечает тот. Тогда Феврония и говорит ему, кабану похотливому, - так и женское естество, что одно, что другое - все одинаково. Ты зачем, жену оставив, на жену чужую пялишься? Понял хлыщ, что прозорлива Феврония, и глазки свои бесстыжие опустил, оставил свои блудные мысли.

- Да, были женщины в русских селеньях, - саркастически усмехнувшись, согласился Иван Петрович. - Были, да сплыли. Если никого сегодня не будет, так я пойду?

- Сиди! Напиться всегда успеешь! Неизвестно, будет кто или нет. Объявили людям, так слово надо держать. Кто знает, откудова к нам едут? Вчера вон из Лыскова приехали, а это не ближний свет. Ты лучше испей водицы святой, и просвирку съешь. Глядишь, и холостяцким мукам твоим конец придет.

Он криво улыбнулся. Старается бабулька. Пытается наложить белые нитки на гнилую расползшуюся ткань. Напрасно. Прошлого не вернуть. Как там в песне? "Ты мне не снишься, я тебе тоже..."

Однако послушно надкусил безвкусный пресный хлебец и запил муромской водичкой. Поперхнулся, закашлялся.

- Вот, дурь из тебя пошла, - ласково сказала Варвара Федоровна, похлопав ему по спине широкой ладонью. - Землицы с их могилки возьми, по углам своей холостяцкой квартирки рассыпь. И вернется к тебе тепло и семейный покой.

Она аккуратно оторвала лист от газеты, свернула кулек и щедро сыпанула туда глины. На оставшейся странице бросился в глаза жирный заголовок "На месте падения Боинга-747 найден черный ящик..."

- Ты не думай, не только для тебя стараюсь. Мой Петька третий год мается один. Носки дранные, холодную китайскую лапшу по вечерам ест, а все хорохорится - мне и одному хорошо.

Видел Шмыга пару раз ее сына - Петра Решетникова. Солидный мужик. Автобизнесом занимается, и любовниц молоденьких у него пруд пруди. Ничего, оклемается Иван Петрович, немного придет в себя, так еще не одно женское сердце засушит и в альбом приклеит.

В дверь позвонили. Один раз, другой.

- Говорила, жди, - довольно подскочила бабушка Варя, и торопливо принялась убирать со стола гостинцы. - Денежки наши пришли. Иди, прячься.

Шмыга с большим облегчением скрылся в спальне. Достал заветную фляжку и приложился. Пусть не коньячок, а водочка, разбавленная, чтобы отбить резкий запах, апельсиновым соком, но все равно хорошо. Если в первое время, когда он начинал прикладываться, ему обязательно требовалась закуска, и карманы его были набиты сушками, сладкими сухариками, конфетами, то сейчас организм не был столь капризен, с благодарностью принимая алкоголь.

Кровь пошла по венам сильными, теплыми толчками, в голове прояснялось, мысли обретали привычную свободу и легкость. Он вытянул ноги, расслабился, но едва задремал, как вошла Варвара Федоровна, сунула ему заполненную анкету и встала под образами.

- Благодатная Дева Мария, Господь с тобою... - зашептала она.

Представитель небесных сил вчитался в написанное. Наталья Федоровна Степаненкова. Сорок четыре года. Разведена. Что ему в последнее время одни разведенки попадаются? Сегодня под утро ей приснился сон, от которого впала в большое расстройство. Так и было написано прописными буквами: "БОЛЬШОЕ". Видела сына, лежащим в гробу. Вместо свечки в сложенных руках пачка исписанных бумаг. Отпевают почему-то не в церкви, а в большом зале с колоннами. Лежит красивый такой, с длинными блестящими волосами, глаза открыты, улыбается. В этом месте клякса - должно быть и сердобольная гадалка, записывая, пустила слезу.

- Пустяк, - зевнул Иван Петрович, откладывая в сторону листок.

- Тебе пустяк, - мгновенно отвлеклась бабушка Варя, - а бедная женщина совсем извелась. Плачет беспрерывно.

- Скажи ей...

Представитель потусторонних сил помедлил. Собственная смерть, смерть родных и близких совершенно не то, что смерть в реальной жизни. Этот образ, зеркально преломляясь в сновидении, как правило, отражает резкое скачкообразное качественное изменение личности, которую во снах мы видим умершей. Смерть в жизни для нас выглядит прежде всего, как безвозвратность потери, необратимость происшедшего - вот отчего так велико наше отчаяние и горе. Но во снах лишь подчеркивает, что изменения, происшедшие с "умершим", окончательны и безповоротны. Какие эти изменения? Да самые разнообразные. Выйти замуж, например. Женщина уж никогда не станет девицей, следовательно, изменения, происшедшие с ней, необратимы. Или получить паспорт на шестнадцатилетие. Вы - гражданин, и это на всю оставшуюся жизнь. Окончить университет - отныне до самой реальной смерти вы человек, в анкете которого теперь всегда будет написано "образование - высшее". Постой! С чем сыночек лежал в гробу? С листочками? Отпевали прилюдно в актовом зале? Наверняка, то ли с курса на курс переберется, то ли диплом получит.

Но ведь трепещущей от страха простой женщине ничего не скажут такие слова, как "качественное изменение личности... взойти на новую ступень духовного роста..."

- Скажи ей, что сон крайне благоприятный. Предвещает сыну большой успех. Его трудолюбие будет скоро вознаграждено, и он начнет пользоваться авторитетом в глазах окружающих. Пусть идет домой и ждет от него самых приятных известий. Минутку, Варвара Федоровна, от вашей протеже, загадочной мадам Икс, сегодня ничего не было?

- Ох, девичья память! - всплеснула она руками, - забыла! Сейчас принесу, родной. И вышла.

Иван Петрович несколько оживился. Вот уже месяц он был вовлечен в странную игру, которая интриговала и разжигала в нем профессиональное самолюбие. Одна из подруг Варвары Федоровны, тоже прихожанка церкви Святой Татианы, примерно раз, а то и два раза в неделю ходила к ней толковать свои сны. Себя не называла, в анкетной графе "Ф.И.О." ставила прочерк, и вообще, никаких личных подробностей не сообщала. Да и сама Варвара Федоровна ее инкогнито не раскрывала, только однажды таинственным шепотом сказала, что: "Женщина из богатых - много жертвует приходу, культурная, интеллигентная. Перенесла столько горя, что не дай нам Бог!"

Шмыге нравилось, что в отличие от обычной клиентуры, мадам Икс хорошо владела слогом, даже с некоторым литературным изяществом. Свои сновидения помнила прекрасно, до мельчайших деталей, поэтому бывший детектив легко в них ориентировался. Переводчиком снов является наше сознание. Если оно утомлено, забито хламом повседневных бытовых забот, то не надо ждать от него качественной работы: обрывки сюжета, отдельные образы, никак не связанные между собой... Толковать такие сны, все равно что складывать клочки полусожженого письма. Лишь кошмар, в силу его всеподавляющих негативных эмоций может целиком дойти до утомленного сновидца.

Мадам Икс тяжелой физической работой явно не грузилась. Ее сознание, точно вышколенный слуга, добросовестно, слово в слово, списывало информацию со страниц душевной памяти. Сначала сон-пустяк, на который Шмыга обратил мало внимания: видела дочь босой, стоящей на холодном пронизывающем зимнем ветру. Будто она бежит к дочери с курткой в руках, но добежать не может, поскольку снег под ногами тает, превращается в чистую талую воду, которая поднимается выше и выше, и, наконец, доходит ей до пояса.

Шмыга тогда посоветовал поменьше оплакивать страдания дочери, и побольше обращать внимания на ее здоровье.

Мадам не послушалась. И дочь слегла на неделю с ангиной. Тем не менее, этот случай с точно угаданным будущим, заставил ее поверить в необыкновенные способности "бабушки Вари".

В следующем сновидении, которое она просила растолковать, все-таки сумела добежать до своей крошки, одеть и увести в теплый дом. Особый знаний не потребовалось, чтобы констатировать - мать сумела утешить и вылечить дочку. Так оно и оказалось на деле. Шмыга стал терять к мадам интерес: видимо все переживания богатенькой и свободной от необходимости зарабатывать на хлеб насущный мадам Икс, были связаны с единственной дочерью, - как вдруг в ее снах появился покойник!

Сон потряс женщину до основания, и заставил представителя Небес задуматься. Снилось ей, будто молится она усердно, коленопреклоненно, к ней подходит батюшка в белых одеждах, поднимает с колен. Ведет куда-то выше и выше, они оказываются над темной деревенькой, где не дома, а маленькие, вросшие в землю лачуги. Черные сухие деревья, редко где в оконцах слабые огоньки. Она тянет его в эту деревеньку, но он улыбается, ведет ее выше... Они поднимаются с необыкновенной быстротой. Она видит город с высокими желтыми домами необычной архитектуры, и вскоре оказываются в одном из них, в бедно обставленной комнатушке, где он ее оставляет. В эту комнатушку входит молодая девушка. Красивая, нарядная, с длинными по пояс волосами и показывает на две кровати. Одна застлана постельным бельем, вторая с голым матрацем и крохотной жесткой подушкой без наволочки. Все. На этом месте сновидение или оборвалось, или мадам не захотела продолжить рассказ.

Но даже из того, что она сама написала мелким разборчивым почерком в анкете, Иван Петрович вывел для себя следующее. Есть в жизни богатой сновидицы дорогой умерший. Для того, чтобы встретиться с кем-то из живущих, проводник не нужен, да и забираться высоко не надо. Детали указывают на душевный запрос сновидицы. Тоска по умершему, мучительный вопрос - разлука навсегда или они когда-нибудь встретятся? Где они, наши любимые, дорогие, навек ушедшие? И вот Небо внемлет печали и оказывает милосердие: по зову тоскующей души является ангел-хранитель, который устраивает свидание с тем, кто, казалось, ушел в никуда.

Полузаброшеная нищая деревенька - кладбище. Туда она тянет своего проводника, наивно полагая, что истлевшая одежда - это все, что остается от такого мощного энергетического образования, как человеческая душа. Маловеры! Точно Господь при сотворении Адама всю свою исполинскую силу потратил на создание пустячка, недолговечной, капризной в обращении, ломкой игрушки. Оставим в стороне убеждения мадам Икс, хорошо проявленные в этом эпизоде сна. Старец в ответ, мягко улыбнувшись, вознес ее в лоно Авраамово, где проживают те, которые праведности не заслужили, чтобы быть ближе к Богу, но и зла большого не допустили, чтобы оказаться в преисподней. С образом города "странной архитектуры" Шмыга был хорошо знаком. Хотя он не занимался изучением потусторонним миром, и в этом мире дел хватало, но образ необычного города являлся в сновидениях людям разной профессии, разного возраста и совершенно отличных друг от друга убеждений. В загадочный город неземной архитектуры поднимались с проводниками или без; и атеисты, и истово верующие; и "эзотерики", кришнаиты, приверженцы мадам Блаватской или отъявленные нигилисты, не верящие ни во что; академически образованные преподаватели вузов, неграмотные старушки; скучные технари без толики воображения и художники... Их объединяло только одно - тоска по своей потере и желание вновь увидеть дорогой и милый сердцу облик ушедшего.

Свидание - вот точный жанр подобных сновидений. В любых других случаях явление сновидцу умершего близкого человека означает предупреждение о смертельной опасности высшей категории. Странно другое - для кого в комнате умершей приготовлена вторая кровать? Для самой сновидицы? Для кого-то из ее близких и родных?

В тех случаях, когда Иван Петрович не мог точно указать на причину возникающей угрозы, он рекомендовал клиентам особую осмотрительность, осторожность даже в мелких, повседневных делах. В причины и обстоятельства, не лез. Все же он теперь простой толкователь сновидений, а не детектив по предотвращению несчастных случаев, как раньше. И каждый человек в конечном счете ответственен за свою судьбу. Поэтому, на всякий случай выдав заключение в стиле Густавуса Миллера - "сон предвещает горести, следует остерегаться дальних путешествий, опасаться происков коварных врагов, отказаться от планов, могущих причинить ущерб вашему здоровью" - Иван Петрович с нетерпением стал ждать следующего поворота событий. Свидание - все же не относится к сновидениям, от которых надо бросаться в панику и принимать чрезвычайные и неординарные меры. Может быть, мадам проявила простое любопытство.

Варвара Федоровна вернулась озабоченная.

- Ушла. Засомневалась, но повеселела. В сонниках, говорит, не так написано. Показала, я дословно запомнила. "Если вам приснится мертвым кто-то из ваших близких - Вы должны стойко встретить какое-то испытание, может быть, даже потерю". Во как!

- К черту сонники, - весело отозвался прорицатель. - Если бы вы знали, как они пишутся! Левой ногой и по простейшей ассоциативной связи. Во сне вам подносят хлеб, режут и кладут его на подставленный перед вами поднос - значит, судьба даст вам славу и богатство!" И невдомек современным снотолкователям, что еще во втором веке нашей эры Петроний писал, как гадалка предупреждала Апулея, что есть во сне хлеб - к тяжким страданиям. Это ключевой образ, неизменяемый во все века и цивилизации. Сами ли вы едите, угощаете ли кого-то, накрывают ли для вас стол, подают поднос с едой - все это предвещает огорчение, расстройство, семейные скандалы, конфликты на службе. Так, есть в одиночку большое блюдо - к тяжелым душевным страданиям. Есть мясо - огорчения принесут вам другие. Жареное мясо - раны нанесут вам сплетники. С кровью - родные. Чем меньше блюдо - тем меньше огорчения. Чем больше - тем сильнее они заставят вас переживать. Если в сновидении вы отказываетесь есть предложенную пищу - значит, в жизни вам удастся превозмочь душевную боль или бушующие вокруг конфликты не затронут вас глубоко.

- Во как! - уважительно отозвалась Варвара Федоровна. - Ты бы потом это все мне на бумажке записал, глядишь, и я бы умной перед народом выглядела.

- Где анкета вашей протеже? Кстати, поделитесь, она вам не говорила, что за горе ей пришлось пережить?

- Нет, не говорила, - со вздохом сказала Варвара Федоровна. - Нет у меня привычки в душу лезть. Коли надо, сама скажет. Раз молчит, значит, время не пришло. Держи.

Иван Петрович торопливо развернул сложенную напополам бумагу. В графе "Содержание сна" всего лишь два предложения: "Я снова оказалась в той комнате и увидела, что на второй кровати приготовлено свежее постельное белье. Господи, помилуй меня, грешную".

Глава вторая. Идеальный денек

Рейс по непонятным причинам задерживали. Аня видела в иллюминатор, как отъехал трап от борта самолета, сделал круг по полю, едва не столкнувшись с самоходными багажными тележками, снова вернулся. Из того же самого зала, где ее мучила тетка в клетчатой юбке, вышел немолодой, пропеченный южным солнцем человек с барсеткой в руках и, придерживая панаму с широкими полями, медленно, враскачку пошел к самолету. Так невыносимо медленно, словно никуда не торопился.

"Опоздавший? Еще один миллиардер? Кто бы он ни был, он - наглец. Держать столько пассажиров в напряжении! - с возмущением думала Аня, чувствуя, как поднимается утихшая было злость. - А-а, плевать. Все равно улетим".

И действительно, как только загорелый толстяк поднялся, трап отъехал так стремительно, что лестница закачалась вправо-влево, грозя перевернуться. Хлопнула овальная дверь, опоздавший прошел и сел в в последнем ряду, который примыкал к стенке VIP-салона.

Турбины с визгом и свистящим шипением стали набирать обороты, роскошный дворец аэровокзала с красной двускатной крышей и башней с высокими стрельчатыми окнами качнулся и поехал назад и в сторону... еще один кусок жизни, словно отломившаяся от айсберга льдина, покачиваясь на волнах, отплывал в прошлое.

Сходить в кремлевский дворец на вечер, который устраивал губернатор для деловой элиты города, уговорила мама. Отец, после невыразимо скучной торжественной части, пригубил бокал шампанского и уехал. Она осталась в компании с пожилым немцем, который после ста граммов водки "Смирнов" неожиданно раскраснелся, стал махать руками, словно нижневолжский мужик, и горячо рассказывать о новинках германской технологии в области производства пастеризованного пива. Говорил на русском плохо, постоянно щеголяя словесными оборотами типа "Да ну его на куй" и "Сволишь". От кого только набрался?

Ане стало скучно, она еле отделалась от него, и попала в объятия кубинца, который немедленно принялся ухаживать за ней, подведя к своему выставочному столику с дорогими коньяками и сигарами по тридцать долларов за штуку. Стал рассказывать, что на родине у него роскошная фазенда, где так не хватает маленькой очаровательной хозяйки; что женат был трижды - на шведке, польке, китаянке, но самые лучшие жены получаются из русских девушек.

"Понятно, решил сэкономить на горничной, поварихе и гувернантке одновременно", - подумала Аня, мило отшучиваясь.

Табачного дыма она не выносила, коньяк ей нравился, но выпить столько, чтобы ей смог понравится смуглый лысый торговец сигарами, которому давно перевалило за пятьдесят, она бы не смогла. И спряталась от него в комнате для фуршета. Там к ней и подошел Славик. Высокий рослый мальчик в белой спортивной водолазке и стареньких потрепанных джинсах. Он тоже выглядел потерянно на этой вечеринке и обрадовался ей, словно встретил старую знакомую.

После коньяка шампанское ударило в голову, точно пушечный выстрел. Она сидела возле стойки бара для боулинга, Славик показывал, как катать шары. Тугие мускулы перекатывались на его плечах, когда он посылал шар точно в цель; хлопала штанга, подбирая кегли, и Анна заметила, как несколько девиц заворожено уставились на молодого человека.

Ну, конечно, они немного похулиганили. Целовались за колонной в общем зале, когда погасили огромную люстру и московская фирма стала демонстрировать новое лазерное шоу. Северное сияние разливалось над ними, сказочные фигуры мерцали и переливались в темном душном воздухе. Затем он вызвал такси, и они поехали в ночной молодежный клуб, вдоволь натанцевались, а под утро оказались в элитной сауне, прельстившись большим бассейном с подсветкой и искусственным водопадом. Она выбрала себе лазоревый купальник с серебряными вставками на бедрах, он такого же цвета плавки, и они плавали, точно большие гладкие рыбы, в чудесной теплой воде, расцветающей под ними диковинными экзотическими цветами.

Вот тогда и зародилась мысль скататься на море. Он с ходу предложил Египет, Италию или Турцию. Она выбрала Сочи, поскольку ей надо было переоформлять свой заграничный паспорт и на это бы ушло больше времени, чем она могла бы себе позволить, занятая учебой в академии.

С той ночи и до ночи в кемпинге на пятнадцатом километре трассы Адлер-Геленджик прошло всего шесть дней. Шесть дней - а как целая, но рано оборванная жизнь.

- Добрый день, уважаемые пассажиры. Приносим извинения за задержку. Пристегните ремни. Наш самолет компании "Южные авиалинии" следует по маршруту Адлер-Москва. Полет будет проходить на высоте десять тысяч двести метров, сейчас температура за бортом...

Рядом с ней села молодая черноволосая женщина в строгом приталенном черном костюмчике из тонкой хлопчатобумажной ткани. Переводя дыхание, поставила в ноги салатного цвета пакет, из которого выглядывал мохеровый свитер приятных голубых цветов. Аня достала завибрировавший сотовый телефон, открыла панельку. В правом нижнем углу дисплея мигал почтовый конвертик. SMS-сообщение. Она не сомневалась, от кого. Щелкнула кнопочкой, прочитала "Все равно люблю, буду ждать, надеяться и верить. Вячеслав". Тяжело вздохнула. Приворожила мальчика. А зачем?

Глянула на соседку. Та спокойно и дружелюбно смотрела на нее. Темные солнцезащитные очки, скуластое лицо, тонко выщипанные брови, на губах чересчур вызывающая ярко-красная помада, точно у семиклассницы, впервые решившей сделать макияж. Симпатичная. Несмотря на то, что ей на вид чуть больше тридцати, мужики на таких быстро клюют.

- Наташа, - сказала она с чуть заметным акцентом.

- Анна, - равнодушно ответила юная покорительница сердец. Ей вовсе не хотелось разговаривать.

- Домой летите?

- Да.

- У вас очень красивый жених. Поздравляю!

- Он мне не жених, - резко сказала Аня и отвернулась. Она вспомнила, что приставучая соседка стояла за ними в очереди к стойке спецконтроля.

- Жаль! - улыбнулась насмешливо женщина и вытянула стройные загорелые ноги с развитыми мускулистыми икрами. - Вместе вы - потрясающая пара. Поссорились и не нашли время помириться?

- С чего вы так решили?

- Вы даже загореть не успели. Посмотрите, отсюда все летят черные, словно негры.

Аня невольно окинула взглядом салон. Народу очень мало, большинство кресел пустовали.

- Вы говорите с акцентом. Из Прибалтики?

- Нет. Русская. Два года жила в Германии.

- Учились, работали? - спросила Аня и спрятала мобильник в сумку. Почему бы и не поболтать?

- Замуж выходила.

- Успешно?

- Не получилось.

- За немца?

- Нет, за своего, русака. Он в Кельне свой бизнес открыл.

- И почему расстались?

- Не мое.

Аня сочувственно кивнула головой. Она только что сама твердила себе, вспоминая Славика: "Не мое".

- Хорошо что квартиру не продала. Есть куда садится после неудачного полета. А вам? У вас есть запасной аэродром?

Аня вспомнила мужа. Бывшего мужа.

- Нет.

И вдруг неожиданно для себя просто сказала:

- Я разведена. Мы с мужем прожили два года. Почти два года. Я его оставила. Навсегда.

- О-о... - сочувственно протянула Наташа. - То-то я думаю, чем мы с вами похожи. Теперь поняла, обе беспризорницы. И чем он у вас занимался?

- Кто?

- Муж. Мой, к примеру, торговал поддержанными автомобилями.

- А мой... - Аня задумалась, и горько улыбнулась. - Мой выдумывал чудовищ и с ними сражался.

Хотела добавить "...не забывая при этом лапать чужих баб", но осеклась. Ее не беспокоило, что это выражение покажется собеседнице чересчур вульгарным. Ничуть. Но эти слова ей бы самой дались с трудом и всколыхнули в сердце затаившуюся боль. Как он мог!? Но с другой стороны, ей только сейчас пришла в голову мысль - разве после той ночи в кемпинге имеет она право упрекать Ивана?

Имеет! В отличие от изменщика она разведена, фактически разведена, полностью свободна и нет ничего порочного в ее поведении. Да, и не сразу она потащила Славу в постель. В первую ночь, которую они провели вместе в гостиничном номере "Дагомыса", оба были настолько измотаны перелетом, экскурсией по вечернему Сочи, да еще он уговорил ее прокатиться на катере, и хотя волнение на море не превышало одного балла, Анну все же здорово укачало, и потом, лежа на кровати, она пыталась бороться с приступами тошноты. Какой тут секс! Ее начинало мутить, едва он брал ее руки в свои сильные горячие ладони. Славка молодец, чуткий, понимающий, ни на чем не настаивал, даже легкого упрека не высказал. А на следующий день... она позволила себе не закрыть дверь в ванную комнату, когда принимала душ. Он должен был это заметить, и заметил. Стоял, обнаженный по пояс, с перекинутым через плечо полотенцем и смотрел на нее голенькую. Почему бы нет? Они ведь в конце концов не дети. Она, помнится, повернулась, увидела сжатые губы, алую полоску смущения на лице и... попросила заказать ей кофе со сливками.

- Как это? - не поняла Наташа. - Вы это фигурально?

Из овальной двери VIP-салона, скрытой темно-синей занавеской, вышел мужчина в белой рубашке с коротким рукавом, в галстуке. Один из тех однотипных охранников, которых видела Аня в окружении Янковского. Прошел между кресел, кивнул ей весело, восхищенно приподняв бровь, мол, "Какая девушка, и не моя!" и прошел к стюардессам.

- В прямом смысле. Привидится ему во сне, что на кого-то напало чудовище, проснется и бежит спасать того несчастного. Провидец он у меня, будущее предсказывает. Другим. Собственное не мог угадать, иначе бы...

Аня махнула рукой и смолкла от спазма, перехватившего ей горло. Она ожидала от Наташи презрительного смеха, сочувствия или вежливого сожаления, что ей пришлось жить с таким безумцем... однако соседка вскинула одну бровь и сказала:

- Экстрасенс? Это очень интересно. В Германии это сейчас модно - колдуны, гадалки, экстрасенсы. Каждый серьезный господин имеет как личного психоаналитика, так и личного астролога.

Помолчала и добавила:

- Когда я родилась, моей бабушке приснился насчет меня странный сон. Она видела, что над моей колыбелькой склонился высокий мужчина в черном. Будто бы в каждый мой глаз он положил по маленькому кусочку льда или стекла - она точно не разглядела.

- Ваша бабушка не говорила, что это значит?

- Может и говорила, но я не помню, Аня. Она проснулась от моего крика, подбежала ко мне и увидела, что я лежу вся белая, губки синие, точно я сильно замерзла. Я так и не узнала, что это значит. Наверное, ваш муж больше об этом знает. Одно могу сказать, зрение меня никогда не подводило.

- То есть? - вежливо спросила Аня, вздохнув. Ей опять везет на сумасшедших.

- Людей вижу насквозь.

- И меня?

- И вас, моя дорогая. Вижу страдание в вашем маленьком сердце, невыплаканные слезы, черный уголек сожженных надежд... Ну, хватит о грустном! Каждой женщине есть о чем плакать. Надо в первую очередь любить себя, надо перестать зависеть от мужчин, их настроения, их денег. И ты тогда забудешь, что такое слезы.

Корпус лайнера иногда потряхивало, за стеклом иллюминатора тянулось ровное снежное поле высотных облаков, над которым переливались сполохи солнечного света.

- Свежее постельное белье в гостинице для мертвецов... - сказал Шмыга и поднялся с кресла, и сложив вчетверо анкету, спрятал ее в карман. - Это еще ничего не значит.

- Ты о чем? - не поняла Варвара Федоровна.

- О своем, о личном, - бросил он, прохаживаясь вдоль высокой кровати с горкой подушек на пуховом одеяле поверх цветастого покрывала.

Он твердо помнил, что сновиденческих образов, прямо предупреждающих о скорой смерти, немного - как правило, это образы, связанные со свадебным ритуалом, если таковой в действительности не предвидится, путешествиями за море или океан, катастрофами летательных аппаратов, будь то архаичный воздушный шар или современный лайнер и новейший вертолет. Активно используются образы отъезда, в которых присутствуют элементы подъема вверх - покупка билета для поездки в далекую страну, посадка на самолет, на борт корабля...

А в данном случае - куда-то прилетела, что-то увидела... Попробуй разберись, где шлялась ее душа, томимая то ли горем, то ли бездельем. Чтобы точно вычислить, к чему она видела разобранные постели, надо знать гораздо больше, чем заключено в этой картинке. Сновидение - это ответ на вопрос, которым томится человеческая душа. Не зная, чем мучилась сновидица, какая проблема беспокоила ее душу накануне сновидения, трудно понять ответ. Это все равно что подслушать обрывок разговора.

Вот на этом месте остановимся! Он не занимается следствием, он больше не лезет в чужие человеческие судьбы, он просто толкует сны!

- И что мне ей передать? - спросила бабушка Варя, с внезапной тревогой следя за его перемещениями по комнате.

- Как обычно. Поскольку нам неизвестно, когда видела свой сон - под утро или глубокой ночью, поскольку мы не знаем обстоятельств ее жизни в последний период, посоветуй ей на неделю отменить запланированные поездки, командировки, пусть меньше волнуется, обратит внимание на свое здоровье, откажется от неожиданный рискованных предложений, если таковые возникнут в течение ближайшей недели. Этого достаточно. На сегодня все?

- Все - когда я скажу! - неожиданно отрезала потомственная гадалка, забирая у него анкету мадам Икс. - Сиди. Меня уже полчаса дожидается Надежда Ильинична из Власова. Сын у нее летчик, за него беспокоится. Послезавтра ему в рейс, а кошмары ни ему, ни ей покоя не дают. Выйди к ней, поговори.

- Варвара Федоровна, - грозно возвысил голос бывший детектив. - Мы с вами договаривались - обо мне никто не должен знать!

- Помню. И голосок свой пропитый не повышай. Знаю, что делаю. Мы оговаривали с тобой, в случаях исключительных...

- Но я решаю, когда исключительный случай, а когда нет!

- Как же не исключительный, когда Надежда Ильинична платит тысячу рублей, чтоб ей досконально все объяснили?! Нам за такие деньжищи тридцать клиентов обслужить надо.

- Тысячу? - с сомнением в голосе переспросил Шмыга. - Не врет?

- Уже заплатила. Потолкуй, и два дня отдыхать можешь.

- Два дня - и тысячу рублей?

- Да-да, сколько раз могу повторять. Поговоришь с ней, прокатишься во Власово, потолкуешь с ее сынком...

- Что значит "прокатишься"? - опешил бывший детектив. - О катаньях вы ничего не говорили! И куда, во Власово? Да вы что! Совсем рехнулись?

- Это ты скоро рехнешься со своим маршрутом - в чипок и обратно. А тут съездишь, свежим воздухом подышишь, солений деревенских откушаешь... Мастерица она насчет солений. Сейчас попробуешь, она баночку опят маринованных привезла. Пока беседуешь, картошечки отварю, свининки пожарю, как ты любишь, тонкими ломтиками. Кто ж тебя голодным в командировку отправит. Иди, родной, иди.

Умела старушка уговаривать, умела.

- Ну, смотрите, Варвара Федоровна, - с раздражением проговорил Иван Петрович, делая вид, что он еще ничего не решил и последнее слово за ним. - Если дело-пустяк, то... вам придется вернуть эту тысячу. Он хотел добавить обидное словечко по поводу алчности "потомственной гадалки", но вдруг вспомнил жирные четкие буквы газетного заголовка "На месте падения Боинга 747...", и мрачное предчувствие появилось в его душе.

Некстати, очень некстати. Еще пять минут назад он с великим облегчением говорил себе, что больше никогда не влезет в перипетии чужих житейский судеб, и вот тебе на! Как говорится, никогда не говори "никогда".

- Ну, что там у вас? - высокомерно бросил он, присаживаясь перед расточительной посетительницей, маленькой суетливой женщиной в серой вязанной шапочке и таком же сером китайском пуховике, который она так и не сняла, несмотря на уговоры Варвары Федоровны. Лишь расстегнула верхние пуговицы.

Женщина стала говорить, безостановочно, будто привыкла к тому, что ее всегда перебивают. И чем больше ее слушал представитель потусторонних сил, тем больше мрачнел и раздражался. На кошмары, которые якобы мучили ее, она особо не напирала.

- Стиральную машину, новую, лы джи называется - оставил ей; телевизор хутачи, за который кредит еще не выплатил - оставил. Ушел в одном костюме, ведь она за пять лет, которые они прожили вместе, ему даже рубашки не купила! А как он любил ее, как любил. У меня, пенсионерки, не гнушался денег брать, когда его Ланочке на вечернее платьице не хватало!

- Я так понимаю, это второй брак у него? - еле успевал вставлять вопросы бывший дознаватель.

- О первой невестке тоже ничего хорошего сказать не могу. Плохого тоже. Детей не было, что жили, что нет... А вот к Ланочке сердцем присох. Не иначе эта ведьма приворот на него сделала.

И опять в том же духе и почти теми же словами. Если бы не полученная бабушкой Варей тысяча рублей, Иван Петрович давно бы плюнул и сбежал, поскольку даже обещанные маринованные опята с жареной свининой не компенсировали моральный ущерб, причиненный жалобами оскорбленной свекрови.

- Вы говорили, что вас беспокоят кошмары?

- Вот их как раз плохо помню, - со смущенной и растерянной улыбкой призналась Надежда Ильинична. Левая рука ее задрожала, и она спрятала ее под стол. - Один помню. Да и не сон вовсе. Сплю плохо, бывает, что до рассвета глаз не сомкну.

"О, нет! - проскрежетал зубами Шмыга. - Ей просто некому выговориться. Соседи бегут от нее, как от чумы. Вот она уже платит деньги за то, чтобы ее выслушали! Все, поднимаюсь и ухожу!"

- Только носом клевать начинаю, как опять Игоречек, сынок, передо мной. Сидит, волос седой, грязными космами торчит, и будто пьет из чашки, точно той, что мать мне покойная оставила, вино и все никак напиться не может. И такая жалость мне сердце захлестывает! Не пей, сынок, шепчу я, не пей. А потом вдруг свет такой полыхает, глаза щемит. Проморгалась, и опять вижу его. Но теперь молодой красивый, улыбчивый, волос черный, смоляной, кудрявый, как в юности. Не переживай, говорит, мама, мне очень хорошо. Вот, значит, дошли до него мои слова.

Иван Петрович, уже готовый к тому, чтобы встать и оборвать бессмысленный разговор, насторожился. Знакомый холодок неясной тревоги, слабый, как легкое дуновение ветра, коснулся его сердца. Бедная мать действительно видела сон, и кошмарный. Как она его толкует - не имеет значения.

- Он что, выпивает у вас? Часто? - спросил он, закидывая ногу на ногу. Раздражение от бестолковой посетительницы сняло как рукой.

- Что вы! - испугалась Надежда Ильинична. - Как можно? Он - командир, за жизнь стольких людей отвечает. Давление поднимется - к полетам не допустят, а с перегаром и совсем не подходи. Позору не оберешься.

- Седой, сгорбленный, потом вспышка света и - он перед вами красивый и молодой... - задумчиво проговорил Шмыга.

С подобной метаморфозой в сновидениях он сталкивался. Но лишь в случаях, когда говорили об умерших. А Игорь Николаевич Волков, тридцативосьмилетний командир экипажа самолета ТУ-134М, принадлежащего компании "Южные авиалинии", выпускник Военно-воздушной академии имени Жуковского, награжденный двумя орденами "Мужество" во время двух чеченских войн, был на сегодняшний день жив. И более того, послезавтра выезжал в Москву, чтобы снова сесть за штурвал.

- Ну, а сын что говорит? Его кошмары не мучают?

- Не знаю, молчун он у меня. Спит сейчас за стенкой, в спальне нашей бывшей. Беспокойно спит. Ворочается, локтем о стенку стукается, я просыпаюсь, сердце бьется, лежу. Прислушиваюсь. Он только зубами скрипит и ругается: "Уйди, отец! Надоел!" С отцом у него отношения были сложные, тот ему в детстве частенько ремень прикладывал к одному месту, вот он до сих пор к нему недобрый.

- Когда ваш муж умер?

- Весной помер, - Надежда Ильинична привычно всплакнула, полезла за платком, но потом передумала. - Драчун был. Руки в молодости распускал. Но потом стал тихой, после инсульта, все больше на солнышке грелся...

Иван Петрович забарабанил пальцами по столу. Чутье многоопытную Варвару Федоровну не подвело. То, что он услышал, не обещало летчику ничего хорошего в ближайшем будущем. Была у Варвары Федоровны недавно одна клиентка. С мужем в разводе лет десять, но отношения с ним поддерживала - связывали дети. Пришла разгадывать странный сон - к авиации никакого отношения не имела, а приснился боевой вертолет, который пытался сесть на балкон ее квартиры в то время, когда с этим бывшим мужем выясняла отношения. Гул от винтокрылой машины стал нарастать, а затем внезапно по квартире разлился ослепительно белый свет. Когда он померк, то с мужем произошли разительные перемены - он стал намного моложе, лысина сменилась густой шевелюрой... "Он стал таким, каким был в то время, когда я в него влюбилась", - призналась женщина. - "Это мне укор, что я его оставила, да? Я его не смогла понять, что на самом деле он красив, по крайней мере, душой?"

Представитель потусторонних сил обещал подумать, разобраться... а спустя два дня надобность в толковании отпала - брошенный муж был забит грабителями до смерти у своего подъезда. Аккурат в тот день, накануне которого и приснился этот загадочный сон.

Так что, возможно, бедная мать опоздала с визитом к гадалке, и теперь мало что может повлиять на угрожающий ход сложившихся обстоятельств.

Отказать, наговорить кучу ничего не значащих слов и распрощаться, оставив человека наедине со своей судьбой. Деньги вернуть. Не все. За минусом тридцати рублей. И тогда не надо будет переться в это Богом забытое Власово. А в картошечке с грибочками Варвара Федоровна и так ему не откажет.

Иван Петрович многозначительно прокашлялся, отводя взгляд в сторону от заплаканных, жалобно помаргивающих глаз посетительницы, от руки ее, нервно теребившей край скатерти, и внушительно начал:

- Вижу страх в вашем сердце, не за себя, за сына...

Он совсем забыл о знаменитой поволжской гадалке, которая знала его, как облупленного. И едва он пошел изъясняться замысловатыми оборотами, как Варвара Федоровна, внимательно следящая за беседой своего талантливого ученика, мгновенно разгадала, к чему он клонит, и тут же бесцеремонно оборвала его:

- Не переживай, Наденька, езжай к себе. Иван Петрович, самое позднее, после обеда будет у тебя. Пройдется с рамочкой, какие сглазы, наговоры, сотрет, в кипень воду пустит, и полегчает тебе, сыну твоему, и сон спокойный, благодатный придет в ваше дом...

- С рамочкой, кипень-вода? Вы чего... - повернулся Шмыга к гадалке, но та украдкой показала строптивому ученичку внушительный кулак.

Так что представителю Неба пришлось подчиниться, и принять правила игры.

Спустя два часа, плотно подкрепившись, заправившись остатком водочки с апельсиновым соком, Иван Петрович тронулся в путь.

Мысли на голодный желудок одни, на полный совершенно другие. Теперь он не был столь пессимистично настроен. Допустим, мама орденоносного летчика пришла вовремя и есть реальная возможность что-либо изменить. И что делать? Ну, хорошо: поняли, разгадали, заглянули за темную занавеску будущего. А делать-то что? В былые времена глава Нижневолжского агентства по предотвращению несчастных случаев с клиентом, который попадал под каток Судьбы, заключал договор, который давал ему возможность принимать любые меры, для того чтобы вытащить его из-под безжалостной массы железа. По обоюдному согласию сторон.

Шмыга не сомневался, что Надежда Ильинична сделает все, чтобы отвести от сына грядущую беду. Дело не в ней. Вернее, не только в ней. Судя по тому, что недавно умерший отец приходит к Волкову в сновидениях и хватает его руками, трагический исход близко и лишь чрезвычайные меры могут предотвратить печальный финал. Кошмар повторялся несколько раз, а повторяемость говорит специалисту о многом. Во-первых, о преждевременности перехода человека в другой мир. Тому, кому положено уйти, никто не станет кричать в ухо "Берегись!". В тех случаях иные снятся сны. Во-вторых, если человек здоров, сон показывает, что переход будет вынужденным и скорым, то есть речь идет о насильственной смерти. В-третьих, что этого перехода можно избежать - ибо нет никакого смысла кричать человеку, летящему в глубокую пропасть, что он может ушибиться.

Если браться за это дело по-хорошему, правильно, следовало внимательно рассмотреть нынешнюю жизнь Игоря Николаевича. Выдвинуть обоснованные двухуровневые версии. Отдельно - какая глубинная причина заставляет человека раньше времени сойти с земного круга; и отдельно - какие конкретно обстоятельства приведут его к этому. Затем, еще до выявления глубинной причины, которая и порождает кошмарное будущее, надо принять радикальные меры - сделать шаг в сторону, уйти, спрятаться, словом, переиграть намеченный ход событий, - чтобы, как говорят поклонники веданты, избежать ливня кармы, готового обрушиться на вашу голову. И только потом, находясь в уютной и безопасной обстановке, поразмыслить, как клиент дошел до такой жизни.

Для этого необходимо время. Для этого необходимо полное, искреннее сотрудничество человека с представителем небесного дознания, коим будет являться для клиента Иван Петрович Шмыга. А что произойдет, если мама приведет к сыну странного, слегка обтрепанного жизнью молодого человека и представит его как...

Иван Петрович едва не расхохотался.

Кем представит? Талантливым учеником потомственной гадалки бабушки Вари? Или ее внуком, которому по наследству перешло искусство толковать чужие сны? Вот эта рекомендация! Да плевать хотел орденоносный летчик и на придурочную бабушку Варю, и на ее прожорливых внуков. А когда узнает, что матушка тысячу рублей грохнула на них, то возьмет ученичка за шиворот и спустит с крыльца. Да еще мать отругает, что на старости лет с ума выжила и тратит свою жалкую пенсию на разных шарлатанов. Во всяком случае на его месте так бы сделал любой здравомыслящий человек, в том числе и Иван Петрович. Не сам же летчик стал бегать по гадалкам и ведунам. Скорее всего атеист, и упертый. Полжизни в небе провел. Ни Бога, ни ангелов там не видел. Может, где-то глубоко в душе, изредка, как и все мы, подумывает, что где-то кто-то есть...

Точно, выкинет провидца за порожек, и крохотная соломинка, с помощью которой еще можно попытаться ему помочь, обломится, и тогда, когда в следующем сновидении он не увернется от цепких объятий отца, нашего атеиста уже ничто не сможет спасти.

С другой стороны, что это он заладил - помрет да помрет. Иной раз человек может зайти так далеко, что, кажется, нет ему никакого спасения. Но в самый гибельный момент чья-то невидимая рука рванет его за волосы и выдернет из огня, ледяной проруби, или из-под душа горячего свинца. И все самые страшные сны и кошмары останутся позади, потеряв всякое значение.

Как со стопроцентной точностью распознать фатальность, неизбежность смертельного исхода? По одним снам? Иногда получается.

Иван Петрович с фотографической точностью помнил отрывок из книжки бывшего военного летчика, недавно, совершенно случайно, попавшей ему на глаза. Наверное, так же случайно, как и газетный заголовок о гибели Боинга-747.

"Однажды приснилось, что лечу на истребителе. Впереди промелькнул черный силуэт. „Мессер!“ Врезаюсь с набором высоты в облака, вываливаюсь ему в хвост. Бью длинными очередями... Вдруг гром, треск, самолет разваливается, лечу к земле. Дергаю за кольцо, с ужасом вспоминаю, как в училище парашют едва не подвел. Нет, на этот раз повезло. Приземляюсь в кустах, отстегиваю лямки - передо мной фашист, которого я только что сбил. И пошла свалка, то я на нем, то он на мне. Хочу крикнуть - не могу. Он мне в горло вцепился, я ему..."

В книжке сон был датирован 17 августа. Сон коммунистическая редактура оставила лишь по одной причине - показать читателю, на какой грани нервного срыва находились наши летчики, сражаясь с врагом. Для самого же автора воспоминаний сон значил нечто большее - он запомнился, так запомнился, что Минаков во всех подробностях воспроизвел его через много лет. И был прав. В записях от 25 августа, то есть, спустя неделю, как и положено для ночных кошмаров, во время очередного вылета кошмар сбылся.

"...понял, что и Никитин начал сброс „багажа“. И в этот миг резануло огненной вспышкой по глазам и - небытие... Когда очнулся, высотометр показывал четыреста. Машина пикировала, земля стремительно летела на нас. Меня оторвало от сидения, повис на ремнях. Дотянулся до штурвала - машина не слушается рулей. Или они перебиты?...Кажется, реагирует. Да, машина чуть подняла нос. Вращаю, тяну.... В тридцати метрах от земли меня вдавливает в сидение - вышел из пике".

Однако это не все. Во сне было продолжение кошмара. Оно наступило и в жизни. На обратном пути самолет попадает в грозовое облако.

"Самолет почти не управляем, его качает на волнах по пятьсот-семьсот метров высотой. Штурвал то и дело вырывается из рук, приборы на доске сливаются в одну пестрящуюся массу, слышится треск и скрип всех частей самолета. Связи с экипажем нет. Через нижний вырез приборной доски вижу только штурмана, он катается по полу своей кабины, как безжизненный чурбак"...

Долетел до аэродрома, еще и книжку написал. "Фронт до самого неба". Иван Петрович хорошо помнил - издательство ДОСААФ, Москва, 1977 год.

В этом сне образы точно соответствуют реальным событиям, происшедшим неделю спустя. Угроза гибели, отраженная в образе "черного силуэта атакующего вражеского самолета" - попадание зенитного снаряда в самолет; "спасение на парашюте" - летчик увел от "мессеров" свой бомбардировщик; "схватка с фашистом" - попадание в грозовое облако.

Значит, со снами все в порядке - не подводят, пусть в образном, расплывчатом виде, но дают представление о характере предстоящих негативных событий. Но с другой стороны народная пословица гласит "Страшен сон, да милостив Бог". Бывает, что кошмары не сбываются, бывает, что не снятся или не запоминаются... И решительно нет никакой возможности положиться на предупредительный сон.

Вычислять по знакам - этим материализованным предупреждениям об опасности? Да самому Ивану Петровичу, который не раз оказывался на волосок от смерти, и кошмары леденящие снились, и знаки смертоносные являлись, но благодаря умению распознавать их, он жив, здоров и только что отобедал жареной картошечкой со свининкой (грибочки правда не очень, кисловаты). Так что сны и знаки могут показывать нависшую над летчиком смертельную угрозу, но со стопроцентной точностью утверждать, что эта угроза осуществится - нет, нельзя. Нет у человечества инструмента, с помощью которого можно точно вычислить наступление фатального исхода. Одни косвенные признаки. Значит, действительно надо было отрывать свою задницу от стула и тащится в это Власово, о местонахождении которого представитель небесных сил не имел никакого представления.

Иван Петрович Шмыга пришел бы еще в большее уныние от своих методов расследования, если бы знал, что человеку, о котором сейчас точно известно, что он не вернулся тогда живым из злополучного рейса 417 Адлер-Москва, ни сны, ни знаки ничего не говорили о том, что госпожа Смерть уже склонилась над ним и дышит ему в затылок смрадным ледяным дыханием. Не видел он сновидений, в которых бы под ручку с невестой входил в торжественный зал бракосочетаний; он также не садился в корабль, готовый переплыть океан под названием Стикс; и никому он не являлся молодым и красивым, и покойный отец не хватал его костлявыми руками.

Вот самолеты ему снились. И снились довольно часто, поскольку Борис Ефимович Красин последние шесть месяцев работал оперуполномоченным по борьбе с терроризмом в Сочинском аэропорту. И в день, когда он умер, ему вообще ничего не приснилось. Так, обычная каша в голове - мельтешение лиц, обрывки звуков, чьи-то испуганно вытаращенные глаза...

Да и снами пусть бабки на пенсии занимаются, Красину дел хватало. В девять утра поступило распоряжении начальства о внеплановой проверке всех систем безопасности, установленных спецами из Москвы. Миллиардер Янковский, бывший вице-премьер российского правительства вдруг отменил чартерный рейс на своем ЯК-80 и решил вылететь в столицу обычным пассажирским рейсом. Начальство страховалось, а вот Красину пришлось отдуваться. Отработка взаимодействия с контрольно-пропускными пунктами на дорогах, ведущих в аэропорт; контроль за системами видеонаблюдения, установленных на внешних подъездных путях, на автостоянках, в залах ожидания и летном поле; проверка наличия всех сотрудников, работающих как на территории, так и на спецконтроле с пассажирами... И это в праздник - День российской милиции!

"Что ему, сучонку, на своих самолетах не летается, - со злобой бурчал Красин, оттирая платком струящийся со лба пот и отдавая распоряжения по раскаленному телефону внутренней связи. - Если так дрожит за свою шкуру, купил бы военный штурмовик, парочку истребителей сопровождения и через сорок пять минут приземлился на аэродроме в Жуковском в целости и сохранности. Ему б еще БАО дали для охраны. Нет, б..., экономит деньги за счет моих нервов"

Однако в то утро ничего особенного, что могло насторожить бывалого опера, не произошло. На КПП-2 задержали красный "Феррари", который пытался объехать очередь из машин. Вытащили оттуда водителя с подружкой. Задержали для установления личности. Он - Вячеслав Собольский, аспирант МВТУ имени Баумана, она - Шмыга Анна Михайловна, жительница города Нижневолжска. Замужем. Понятно, в городе Сочи - темные ночи. Знал бы ее муж, как развлекается его женушка в отпуске!

Отпустили.

Еще одного водителя пришлось вынимать из-за руля "ВАЗ-21" цвета металлик. Оказался пьяным до невозможности. Гарик Абарджанян. Еле удалось разобрать, что ехал встречать свою маму. "Пробили" маму. Точно. Летит из Тюмени. Теперь ей придется забирать машину со стоянки, а сына из камеры для административно задержанных.

В то утро в Сочинском аэропорту не то что смертоубийственных знаков не случилось, вообще, даже обычных мелких текущих происшествий не произошло. Никто не рвался к кассе за билетом, не опаздывал, ничего не терял, не хулиганил... И народу, что в залах ожидания, что в очереди на посадку оказалось значительно меньше, чем обычно. Людской поток обмелел, и каждый из пассажиров, был, что называется, на виду у бдительных стражей правопорядка. В чем лично убедился Красин, несколько раз покидавший свой кабинет.

И на этом спокойном, чересчур спокойном фоне ему еще раз пришлось услышать фамилию подружки наглого водителя иномарки. Сотрудница по профайлингу, тестировавшая Анну Михайловну Шмыгу, выдала предупреждение о возможном неадекватном ее поведении. В этих случаях проводится дополнительная проверка пассажира на наличие взрывчатых веществ, холодного оружия, наркотиков и так далее. Однако тщательный просмотр ее багажа не вызвал подозрений, в розыске молодая женщина не числилась, и Красин принял решение пропустить ее на рейс, не подозревая, что тем самым подписал себе смертный приговор. Хотя если быть совсем точным, то окончательно подписал несколькими минутами позже, когда позвонил куратор и попросил, по-дружески попросил, сопроводить этот рейс до Москвы.

Море темно-синее, с замершими на нем словно игрушечными корабликами, узкой сизой каймой гравийных пляжей заняло полнеба, потом качнулось и ушло вниз, под крыло самолета. Аня отвернулась от голубоватого стекла иллюминатора, откинулась на спинку кресла и смежила веки.

Осень в этом году выдалась на удивление холодной, с ранними заморозками. Центральную Россию засыпало снегом. А в Сочи было тепло, до плюс двадцати, солнце нежной бархатной кисточкой прикасалось к обнаженным телам, любовно раскрашивая их в бронзовые и золотистые цвета. В море Аня купаться не рисковала, ей больше нравилось засыпать на пляже в шезлонге под шлепанье мелких волн, накатывающих на берег. Нравилось заплывать далеко на водном велосипеде. Славка крутил педали, как бешеный, она кричала: "Быстрее, еще быстрее!" С проплывающих мимо прогулочных катеров на них смотрели люди, смеялись и крутили пальцем у виска. А им было наплевать! Под металлическими поплавками велосипеда колыхалась толща жидкого прозрачно-зеленого стекла; длинные покатые волны, словно спины морских чудовищ ныряли под них, и вниз они летели, словно с крутой горки...

Да, эти дни она словно летела. Только куда? Отпустила себя на все четыре стороны.

Аня хмыкнула, иронически поджав губки. Долеталась птичка. Куда бы женщина ни летела, она всякий раз, кувыркнувшись, оказывается в постели. Не сказать, чтобы этого она не хотела. Почему бы нет? Но когда они заперлись в номере мотеля, честно говоря, на нее напал легкий мандраж. Сидела, по-турецки скрестив ноги, на водяном упругом матраце, застланном блестящим, холодным и скользким покрывалом и ела виноград, который казался ей совершенно безвкусным. Он тоже, мальчишка, вел себя с напускной храбростью, точно бывалый любовник, хотя его руки, когда он прикасался к ее телу, заметно дрожали.

Она по-другому представляла себе их первую ночь. Больше огня, страсти, больше забвения... и глубже тот омут, в который хотелось кинуться с головой. Однако, несмотря на то, что выпила два полных бокала игристого вина, да еще накануне поездки рюмку коньяка, была почти трезвой. Славка волновался, но она не могла ему помочь преодолеть первое стеснение (или не хотела?), и поэтому он вел себя чуточку грубовато, чем следовало. Или она привыкла к другим рукам, другим поцелуям и объятиям...

К черту то, другое. Ушло. Не вернуть, не простить. Выкинуть, вымарать, как строчки из девичьего дневника.

Славка - хороший мальчик, старательный. Во всем. Каждые пять минут останавливался, целовал ее щекотно в ухо и спрашивал прерывистым шепотом: "Тебе нравится?" Это очень раздражало Аню, но она послушно кивала головой и успокаивала, поглаживая его по спине: "Да, очень. Продолжай, пожалуйста". Ей и в самом деле было приятно, она не обманывала, но все же хотела, чтобы это побыстрее закончилось. Она тогда поняла, что не секса хотелось с ним, и не будущий интим интриговал в их отношениях. Нет. Просто она ощущала себя рядом с ним женщиной. Желанной, любимой. То драгоценное ощущение, которого ей так не хватало с вечно занятым мужем, который выходя из одной переделки, немедленно попадал в другую.

Слава Богу, Слава ничего не понял, и потом, до того вечера, когда она приняла твердое решение прервать отпуск и улететь, вел себя, точно ручная, безумно влюбленная в хозяина собака. Большая, добрая, лохматая собака. Он хотел потратить на нее, наверное, все деньги, что давал ему отец на год. Пытался дарить дорогие безделушки, которые видел в гостиничных киосках и сочинских бутиках. Такой забавный! Строил улетные планы на совместное будущее, обещал коттедж на берегу Атлантического океана и зимний домик на Аляске. "Представляешь, - говорил он, сжимая ее так крепко, что у нее перехватывало дыхание. - Жара, зной... и через два час полета чистый снег, столетние ели, тишина..."

В этот момент она чувствовала себя бессовестной лгуньей.

А потом... она безобразно напилась. В хлам. Ни с того, ни с сего потребовала в номер бутылку игристого шампанского и напилась. То плакала, то смеялась. Слава пытался ей помочь, но она убежала от него и заперлась в роскошной ванной комнате. Перепуганный, он барабанил в дверь, а она сидела на кафельном полу и ее выворачивало наизнанку... В какой-то момент оказалась одна и почему-то в гостиничном коридоре. Где был Слава, она не знала: то ли побежал в аптеку, то ли уже спал и это случилось под утро. Неизвестно. Она стояла босая, только в трусиках и лифчике, странный неумолчный гул шел откуда-то снизу и навстречу ей шла, не касаясь ногами коврового покрытия...

- Девушка, вам плохо? - услышала над собой Аня приятный женский голос.

Она непонимающе, точно со сна, вскинула голову. Рядом стояла стюардесса в синей униформе и участливо смотрела нее.

- Нет. Все в порядке, - испуганно пробормотала она.

- Гигиенические пакеты в сумке. Могу предложить минеральной воды, таблетки...

- Спасибо. Я задумалась. Извините. Со мной все хорошо.

Если бы!

Глава третья. Назойливый пропойца

С чего Иван Петрович взял, что Власово находится у черта на куличках? Приличный чистенький поселок в двадцати минутах езды от Нижневолжска по Казанскому шоссе. Ходят маршрутные автобусы, асфальт, желтые трубы газового снабжения, пара приличных магазинов, в которых цены чуть завышены по сравнению с магазинами в областном центре. Тот же любимый им бренди в двухсот пятидесятиграммовой плоской бутылочке стоит всего сто два рубля, лишь на три дороже... Да и продавец, молоденькая смазливая женщина с пухлыми губками с интересом глянула на него, выбивая чек. Было бы чуточку больше времени, кто знает, Иван Петрович, может быть, и задержался возле прилавка... Кокетливый, интригующий взгляд, обручальное колечко на безымянном пальце левой руки, как трогательный призыв к свободным и одиноким мужчинам - я здесь, я одинока, и ты можешь попробовать...

- Куды прешь! - рявкнул широкоплечий мужик в телогрейке, взбегая ему навстречу по ступенькам. - Трактор, что ли?

- Извините, - опомнился замечтавшийся провидец, едва увернувшись от столкновения с бугаем.

Народ, правда, здесь грубоватый, но где сейчас в России интеллигентов найдешь после массового отстрела в тридцатых годах? Давеча хотел отдохнуть с телеканалом "Культура". Так там один деятель как рявкнет на оппонента: "Ну ты, Вадик, меня подрезал! Вообще за базаром не следишь!" Пришлось ведущему напоминать "реальным пацанам", на каком канале они дискуссию ведут. А тут глубинка, российская, чисто по-нашему, дружелюбно и тактично напомнили, что расслабляться еще рановато.

Иван Петрович спустился со ступенек магазина, и хотел направиться вниз по улице к дому Волковых, замедлил шаг и свернул в переулочек, где заметил скамейку у запущенного бревенчатого домика. Смел снег, белый, точно пена стирального порошка. Присел, свинтил крышку с горлышка коньячной бутылки и сделал несколько глотков.

Хорошо пошло. Сидел бы здесь и сидел, наслаждаясь чистым морозным воздухом, тишиной... но работать надо, отрабатывать свою тысячу...

Поднялся. Спрятал бутылочку, и в растерянности охлопал карманы. Надо же, забыл купить даже дешевую жевательную резинку! Теперь придется при разговоре смотреть в сторону, чтобы не дышать сладким перегаром. Плевать! Набраться терпения, зайти, час два, максимум три с огромной выдержкой выслушать рассказ о семейных передрягах неудачливо женатого летчика и домой. А дома он оторвется за перенесенные страдания. Возьмет в мясном магазине куриные бедрышки, пакетик с приправой для шашлыка, обжарит с рафинированным растительным маслом на тифлоновой сковороде - м-мм, пальчики оближешь! Отварит картофель, откроет бутылочку портюшка... Он недавно заметил, что портвейн хорошо ложится на бренди. Выпьешь граммов этак четыреста-пятьдесят, пятьсот и поплывешь. Так сладко, словно на легком невесомом облаке. Не чувствуя ни души, ни тела, одно блаженное забытье. Ни горьких мыслей, ни горьких дум. Да, зелени надо на рынке взять, хотя бы петрушки и круглый ржаной хлеб, у него корочка не так черна, как у буханки.

В таком мечтательном раздумье бывший небесный дознаватель легко дошагал к дому Надежды Ильиничной по свежим еловым лапам, слегка втоптанным в снежный наст. Елочки вели дальше, а в доме напротив, на высоком, чисто выметенном крыльце стояла высокая узкая красная крышка гроба, перевитая черной лентой, с глянцевым квадратом черной-белой фотографии.

Он вытащил из кармана записную книжку, сверил адрес. Может, опоздал, и летчик уже того, как говорится, спел напоследок "Мир вашему дому!", и теперь можно спокойно возвращаться домой к куриным бедрышкам в шашлычном соусе?

Нет. Улица Комсомольская, дом 32. Одноэтажный приземистый коттедж серого кирпича на два хозяина. У Волковых 32 а. Железная калитка, крашенная в живой голубенький цвет, дымчатый кот сидит на деревянной скамейке под окнами, завешанными белой тюлью.

Покойник объявился в доме 33. Аккурат напротив.

Шмыга полюбопытствовал: прошел ближе, чтобы рассмотреть фотографию. Мужчина, довольно молодой, с насупленными бровями. Уже плохо. И выставлена крышечка так, что летчик ну никак не мог бы ее пропустить. А что с елочками. Ведут... о, Господи! Ведут к соседнему дому. Два покойника кряду на одной улице? А куда дальше пошли наши елочки? К дому 34 а. И судя по свежей зелени, которой отливала хвоя, хоронили на днях - вчера-позавчера.

Что ж, народ в Власове развлекается, как и везде - то рождается, то помирает.

Иван Петрович отомкнул калитку, прошел, позвонил. Под ногами что-то блеснуло, он присел. Опаньки! Крестик. Нательный. Из серебра и на разорванной серебряной цепочке.

- Это не ваш, случайно? - вместо приветствия буркнул Шмыга, протягивая находку Надежде Ильиничне.

- Ой! Мой всегда при себе, - женщина машинально тронула грудь, потом взяла крестик. - Игоря. Недавно в Карповской церкви покупала и святила.

- Как он мог потерять его? Он что, нагишом на работу пошел?

- Почему же нагишом? По утрам снежком обтирается, вот и сронил, наверное. Спасибо. Сюда проходите, пожалуйста.

- Я сначала комнату вашего сына посмотрю, если не возражаете, - несколько развязно сказал бывший прокурорский следователь, даже не взглянув в сторону кухни, куда его приглашала хозяйка.

Он передумал. Он не станет тратить драгоценное время для того, чтобы слушать ее байки о зловещей невестке. В нем проснулся охотничий азарт, что когда-то гнал его по следу, который оставляет госпожа Несчастье, тихими неслышными шагами входя в обреченный дом.

Обстановка ему понравилась. Чистенькие, светлые комнаты: мягкая мебель, стенной гарнитур, плазменный телевизор с колонками домашнего кинотеатра, полы застланы светло-серыми паласами... Надежда Ильинична не бедствовала. И вполне могла себе позволить заплатить тысячу за визит нижневолжского "провидца".

В зале на стеклянной полке в правом углу тщательно составленный иконостас из новеньких икон, выполненных ультрасовременным способом - лазером на металле. Да и пантеон божьих угодников подобран из модных, что на слуху в последнее время - святой Пантелеймон-целитель, батюшка Серафим Саровский, Матрена Московская...

А это что за икона сиротливо стоит на тумбочке возле окна? В простой деревянной рамке, раскрашенная цветным картонка под стеклом. Преподобной Богородицы Взыскание погибших. Хотя на иконостасе было свободное место, но туда не поставили. Понятно. Не смотрится, цветами не играет.

- Презент? - спросил Иван Петрович, перекрестившись, и осторожно взял икону в руки.

- Соседка неделю назад подарила, - охотно пояснила Волкова. - Ей как бы ни к чему, а мне в радость.

- И кого похоронила ваша соседка. Когда?

- Позавчера. Мужа. Пил, как собака. Цирроз печени поставили, а все никак не мог угомонится.

И Надежда Ильинична, вдохновленная расспросами любопытного гостя, с той же неугомонностью, с какой рассказывала о своих бедах, начала было тараторить о чужих, но гость вежливо перебил ее, приотворив следующую по коридору дверь.

- Игорь эту комнату занимает? И давно он к вам переехал?

- С месяц, - ответила хозяйка. - Бить не бил, но приходил от дружков на четвереньках.

- Кто, ваш сын? Вы же говорили, что он не пьет.

- Нет, пил Пашка, сосед покойный, царствие ему небесное.

Светлой полировки односпальная кровать с широкими спинками по-военному аккуратно застелена. Две гантели, килограммов, наверное, по десять; пружинный экспандер на стене. Толстая брошюра на полке торшера "Бортовое оборудование ТУ-154М", пачка ксерокопированных листков "Инструкция №117. Действия экипажа на случай возникновения нештатных ситуаций".

"Н-да, интересные книжки на ночь читает Игорь Николаевич".

В углу на кресле под полиэтиленовой накидкой парадный синий мундир. Орденские колодки, медали.

- А в доме напротив кто скончался? Судя по фотографии, человек еще молодой, ему бы жить и жить.

- Владимир Савельев. Володечка. Уголок героя ему в школе будут устраивать. За Родину, говорят, жизнь отдал по контракту. В городе ларек подломал, так в Чечню сбежал через военкомат, чтобы, значит, суда не было. Там на мине его и хлопнуло.

"Да, странные у тебя, Родина, герои, - мельком подумал бывший детектив. - Что с автоматом. что с фомкой в руках - без разницы. Плохо".

Последнее слово уже относилось к летчику, для которого похороны погибшего контрактника являлись несомненно печальным знаком.

Следующей была спальня самой Надежды Ильиничны. Дуспальная кровать, бережно застланная розовой накидкой, на тумбе толстая книжеска "Молитвы на каждый день". Герань на подоконнике увядшая. Ученик поволжской гадалки сунул палец в горшочек. Земля влажная. Ухаживает за цветком хозяюшка, но толку мало - цветочек то явно гибнет.

Когда-то на заре своей деятельности детектива по предотвращению несчастного случая осмотру будущего места происшествия Иван Петрович придавал первостепенное значение. Нет такого, чтобы шел по улице здоровый, полный сил и энергии цветущий человек и тут ба-бах! кирпич упал бы ему на голову без веских на то оснований, просто исходя из собственной кирпичной логики. Как правило, преждевременная смерть является следствием многих глубинных причин и серьезных конфликтов: человечьей души с другой человечьей душой, с Богом, Судьбой и так далее. Нужно много пережить потерь и разочарований, чтобы вконец отвернуться от этого мира и устремить взгляд домой, в Небеса. Этот длительный период, конечно же, отражается не только в душевных переживаниях, в сознании человека, но и в том мире, который он творит вокруг себя. В том числе и в предметно-вещественном. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты; покажи детективу по предотвращению несчастных случаев, как ты живешь, и он скажет, как близко ты подошел к опасной черте.

Однако ничего интересного бывший небесный дознаватель не нашел. Единственное, что смутила Иван Петровича, так это фотография в стеклянной рамочке на столе в комнате разведенного летчика. Очаровательная молодая женщина с самодовольным взглядом; светловолосая кроха сонно хлопает глазками, и сам Игорь Николаевич в просторной шерстяной домашней кофте обнимает двух своих девочек. Счастливый муж и отец. Та самая семья, которой он лишился. Уголок стекла треснут, видимо, случайно уронили. Скорее всего, уронили еще до того, как разбежались в разные стороны. Стандартный типичный знак развода.

Нет, не похоже, что в этом доме живет человек, который вот-вот должен умереть, пришел к выводу бывший детектив, закончив осмотр.

- Спасибо за сотрудничество, - с нескрываемой радостью сказал он, направляясь к выходу.

- А рамочкой?! - жалобно воскликнула хозяйка.

- Какая еще рамочка? - в недоумении остановился он.

- Ну, это, чтобы сглаз в кипень воду.

- Ах, да, рамочка, - вспомнил Шмыга несдержанную на язык Варвару Федоровну. Хотел было резко высказаться в том духе, что мистика - опиум для народа, однако сдержался. - Рамочка была. Дистанционно. Как вы только ушли, бабушка Варя сразу же взялась за рамочку. Весь домик ваш вычистила, каждый угол. Гарантия год. В случае претензий повторная чистка бесплатно.

- Вот оно что! - с уважением сказала растроганная Надежда Ильинична. - Мне как-то по фото Игоря сглаз сводили. Спасибо бабушке Варе, спасибо. Ну тогда хотя бы чайку откушайте, что же вы так спешите?"

Ивана Петровича поили на кухне чаем, и он, разомлевший в тепле - газовая колонка гудела вовсю, боролся с дремотой под неумолчный шелест слов, невпопад кивая головой, пока резкий дверной звонок не прогремел по всему дому.

- Ой, забыла предупредить вас, Иван Петрович, - суетливо вскочила Надежда Ильинична со смущенной улыбкой. - Вас хочет видеть один очень хороший человек. Прослышала, что от бабушки Вари приедет ученик по снам, всего тридцать рублей, как такое пропустить. Можно?

Пока Шмыга просыпался, пока он подыскивал, что сказать в ответ на это бессовестное предложение, как Волкова прытко, словно девочка, выскочила из кухни.

Ученик по снам! А он то гадал, как его представят летчику. Точно, за шиворот и мордой в снег! Нет, надо уходить, пока сам летун не вернулся. Нечего ему здесь делать. Сновидений и знаков достаточно для обоснованной тревоги за судьбу орденоносца, но он сейчас не дознаватель небесной канцелярии. Это ему надо твердо помнить.

Привстал, заслышав шаги, взволнованный женский шепот в прихожей... Было бы лето, через окно ушел бы. С тоской оглянулся по сторонам, и опять, как в случае с нательным крестиком, цепкий, годами тренированный взгляд зацепил нечто, отчего он присел и перевел дыхание, совершенно успокаиваясь - дверца шкафчика под умывальником была распахнута, из ведра для отходов торчал пластиковый хвост самолета с наклейкой трехцветного российского флага.

- Надежда Ильинична, мы с вами не договорили, - начал заезжий прорицатель, когда Волкова вернулась, толкая перед собой сухонькую бабушку в трогательном белом платочке.

- Да, да, я знаю... Девочек вот надо отпустить, с семи утра ждут... - торопливо, отводя от него взгляд закивала она.

- Их, что, много?! - подпрыгнул на стуле Шмыга.

Восемь. Восемь девочек, оказывается, ждали визита талантливого ученика знаменитой бабушки Вари! В возрасте от двадцати пяти до восьмидесяти шести лет.

Ох и проныра эта Волкова! Надо же как подставила! Но и Шмыга оказался не дураком. На каждую "девочку" ушло не больше двух минут. Едва она начинала нудить, что, дескать, намедни видела сон с пожарами и природными катаклизмами (видать, телевизионыхновостей бабуля опрометчиво насмотрелась) как он обрывал ее, мягко кладя ладонь на ее запястье:

- Знаю, матушка, тяжело вам приходится. На сердце неспокойно, чувствую... Идите к себе. Не надо, я все вижу... тихо, не прерывать. Вижу, как горести уходят, ага... вот сыночек ваш... Доченька? Вот-вот с доченькой все будет хорошо, вижу, вижу счастье ее, будет у нее суженный, красивый такой. Что, уже есть? Ни ухом, ни рылом не вышел? Ой, душа у него замечательная. Пьет, матерится? Пройдет, грянет перемена, Господь глаза ему откроет. На коленях ползать перед ней будет, руки целовать. Нет, денег не надо. Работаем во славу Божью. Ну, хорошо, идите, с вас пятьдесят рублей. Надя говорила, тридцать? Двадцатка сверху - транспортные расходы. В маршрутках ясновидцев бесплатно не возят... Следующий.

В кратких перерывах он успел задать хозяйке дома интересующие вопросы. Самолетик не зря насторожил Ивана Петровича. Модель старая, Игорь Николаевич, собирал конструктор лет в двенадцать. Одна из немногих его детских игрушек, сохранившаяся в родительском доме. А вчера, как такое могло случиться, положила в ванную, чтобы смыть с него пыль. А потом на него поставила тазик с бельем.

Знаки обычно точно соответствуют степени реальной угрозы жизни человека. Сломаете ногу, так при вас пройдет инвалид со сломанной ногой. Впереди инфаркт, инсульт, так прямо перед вами пронесут гроб с покойником или споткнетесь о чей-то труп. Самолетик пустяк, мелочь, безделица. Опять не стоит беспокоиться. Но с другой стороны, когда поэт Борис Пастернак узнал, что в доме соседа по даче в Переделкино сам собой рассыпался его гипсовый бюст, опечалился и сказал, что скоро умрет. И был прав. Умер.

Пролетарский классик Горький стойко переносил все удары судьбы: разочарование в сталинском режиме, бесконечные болезни, гибель друзей, даже странную смерть горячо любимого сына.... Но когда узнал о катастрофе авиалайнера "Антей", названного в его честь "Максимом Горьким", Алексей Максимович вдруг заплакал и сказал: "Это моя смерть!" Вскоре его отравили чекисты в особняке на Мясницкой. Нет ли здесь параллели с любимой игрушкой Волкова? И там, и там знак в виде самолета. Только у одного самолетик настоящий, у другого игрушечный. Но наш летчик и не "глыба человеческая", а простой гражданский авиатор...

- Так, милая, пожалуйста вашу правую руку. Вижу, вижу... старость не в радость, но грядет покой и отдохновение... - пробормотал он привычно.

- Устали, чай, Иван Петрович, - медом плеснул на его сердце горячий женский шепот.

Он поднял глаза и осекся. Перед ним сидела молоденькая женщина. Белые пухлые пальчики с толстым обручальным кольцом на безымянном пальце левой руки. Густые длинные ресницы бросали тень на гладкие щеки, вздернутый точеный носик. Сострадательный, чуточку лукавый взгляд бездонных синих глаз.

- Марина, - томно сказала она, одернув короткую юбку.

Сливочной белизны бедра, полные икры, цветные шерстяные носочки. Грудь, наверное, третьего или даже четвертого размера.

- Иван, - зачарованно произнес прорицатель, и краска стыда тронула его худые небритые щеки. - Извините, заработался.

На этом представление закончилось.

- Игорь! - охнула Надежда Ильинична, оторвавшись от окна. - Иван Петрович, вам бы лучше уйти!

Видимо, она не только догадывалась, как отнесется сын к внуку тети Вари, но даже приблизительно представляла его реакцию. Поэтому, Шмыга не успел опомниться, как в мгновение ока был препровожден вместе с последней посетительницей ко второму выходу из дома, ведущему через темный, пропахший свиным навозом сарай. Оттуда они направились в огород, и по едва протоптанной тропинке к калитке вышли прямо к дому Марины.

- Ой, как хорошо, - причитала девушка, запахивая на груди белую вязанную кофту. - Отдохнете, чайку попьете. Я вас так ждала, у меня столько к вам вопросов.

Проворно подцепила его под руку и так плотно прижала к себе, что у него не было ни сил, да и, честно говоря, желания освободится.

Вопросов у Марины оказалось не столь много, как опасался Иван Петрович, уже не чаявший выбраться к автобусной остановке, но очень существенные. Вернется ли к ней супруг, а если вернется, то как от него избавиться? Будет ли у нее встреча с милым, желанным принцем на белом коне; сколько детей ей судьба отмерила, и кто родится первым - мальчик или девочка? Как долго проживет престарелая тетка в Нижневолжске, которая обещала ей отписать трехкомнатную квартиру, где, старая стерва, проживает одна...

Как они оказались в постели, Иван Петрович в точности не помнил. Сидели вначале на кухне при зажженных свечах с плотно задернутыми занавесками - именно так представляла себе молодая хозяйка обстановку, при которой возможно заглянуть в будущее, и пили чистую, как родниковая вода, водку из можжевельника. Он долго водил пальцем по тонким едва заметным линиям на ее пухлой дрожащей ладони, мучительно вспоминая азы хиромантии и выдавая предсказания, которые говорили исключительно о больших деньгах, куче здоровый детей, добром молодце на кряжистом сером в яблоках коне, то бишь на "Вольво" или "Мерседесе", летних отпусках на Средиземном море...

Потом она внезапно поцеловала ему руку, - он даже не успел отстраниться, - и заплакала.

- Что-то не так? - испугался внук бабушки Вари.

- Ко мне еще никто так нежно не прикасался, - сказала она, всхлипывая. - Пожалуйста, продолжай! Я слышала, что еще гадают по линиям здесь.

Попыталась закатать рукав кофточки на левой руке до плеча, не смогла, тогда просто сняла ее, оставшись в одном бюстгальтере. И поставила на стол локоток.

- Девчонки в техникуме говорили, что две линии на сгибе - значит, у тебя два ангела-хранителя, и тебе любые проблемы нипочем. Одна - надо вести себя осторожнее, он один не справится с твоими врагами.

Шмыга кое-что слышал о гаданиях по линиям руки, но понятия не имел, что хиромантия продвинулась так далеко, что может теперь предсказывать судьбу по линиям, изгибам, ямочкам всего обольстительного женского тела.

- Я боюсь, - шептала она в постели, прижавшись к нему разгоряченная, влажная, как только что из душа, после благополучно завершившегося "хиромантического" сеанса. - Не сплю до утра.

"Не бойся, я с тобой!" - хотел привычно успокоить случайную любовницу Шмыга, но вовремя вспомнил, что он вовсе не с ней, и завтра, - надо же, как затянулась командировка, - уедет и никогда сюда не вернется.

- Что ты боишься, зайка моя? - поцеловал ее в щеку.

- Кольку боюсь. Ходит и ходит. В дверь стучит, по окнам кулаками бьет.

- Не открывай, не иди у него на поводу. Будет ломиться, дождись, когда что-нибудь сломает, и вызови наряд милиции. Десять суток получит за мелкое хулиганство, твой дом за километр обходить начнет, - посоветовал бывший юрист.

- Ты не понимаешь. Он упрямый, настырный, и очень любит меня. Не отстанет. Говорил неделю назад, что либо себя зарежет, либо меня... - если я выйду за кого-нибудь.

"О, Господи, сначала бегом замуж за кого попало, потом не чаем, как от него избавиться", - заворочался в постели Иван Петрович. Ему стало душно, горечь и сухость во рту терзали его в приступе начинающегося похмелья. Да и в комнате было непривычно темно и тихо.

- Водицы бы, - попросил он.

И в это время сильный властный стук прокатился от входной двери по коридору к ним в спальню.

- Колька! - вскочила она в сильнейшем испуге. Ледяной пот мгновенно выступил на лбу "хироманта". Шмыга тоже привстал, растерянно натягивая на себя одеяло.

- Не открывай! - Взмолился он и сразу вспомнил того бугая, который едва не сбил его со ступенек магазинного крыльца.

Несомненно - знак! Сейчас влезет в дом пьяная молодая сволочь, увидит потрепанного мужичка в кровати своей бывшей женушки... Да какой бывшей! Поди еще не развелись официально. И что он скажет? Скорее всего, ничего не скажет. За шиворот и мордой в снег. И пару ребер вдобавок сломает. Что она там говорила? Зарежет... Так у него еще и ножичек с собой?

- Убьет, убьет... я это чувствовала, - причитала Марина, торопливо натягивая юбку, ловя дрожащими пальцами язычок молнии...

Вызвать наряд милиции? Как же, поедут они! Разбежались! Как только узнают о семейных разборках, трубку бросят. Еще хуже, если действительно приедут. Увидят его пьяную харю небритую и с собой заберут.

Снег под окнами захрустел под тяжелыми уверенными шагами. Снова посыпались удары, теперь по оконной раме, стекла которой тонко задребезжали в ответ.

- Что сидишь? Одевайся! Шмотки бери и в ту комнату. Там кладовка, я запру тебя. Отсидишься. Ну?!

Судя по командному тону, к ней вернулась полное самообладание. Видимо, он не первый, кому приходилось отсиживаться в той кладовочке. Но как же он в темноте свою одежду найдет?

- Ты хотя бы ночник включила, - раздраженно бросил Иван Петрович, шаря руками по полу в поисках невесть куда запропастившихся носков.

Начинали "сеанс" на кухне, и белье раскидали по всему пути в спальню. Еще, кажется, они кувыркались на полу в зале... Надо же так напиться!

- Марина, - раздался за окном приглушенный голос Надежды Ильиничны Волковой. - Ты спишь? Иван Петрович у тебя?

Голый хиромант с одним носком в руках обессилено привалился к спинке кровати.

- Уехал давно! - крикнула в распахнутую форточку Марина. - Ты что, тетя Надя по ночам шарахаешься, людей пугаешь, спать не даешь.

- Ты что, Мариночка, время-то девяти нет! У тебя все в порядке?

- Да!

- Пойду я тогда. Игоря надо собрать. Завтра с утра в Москву уезжает, в рейс ему.

- Уф-ф, пронесло, - сказала Марина, слезая с подоконника. Села рядом, погладила его по волосатой ноге. - Испугался? - ласково спросила она. И чистосердечно призналась. - Я тоже.

- Так когда твой благоверный последний раз приходил тебя пугать?

- Каждую ночь, клянусь! Ты не подумай, что я это все нарочно придумала. Я очень боюсь.

- И что, ты поговорить с ним не можешь, чтобы отвязался от тебя? Так и будешь каждую ночь дрожать?

- Так он на разговор не идет! Бьет по окнам, молотит в дверь. Открою, стою в ночнушке на пороге... нет его, но чувствую каждой жилочкой, что он где-то рядом прячется.

"Бред!"

- Откуда ты знаешь, что он стучит?

- Кто же еще?! - усмехнулась она. - И ключи у него есть. Точно знаю. Раз открыла глаза, а он в том кресле сидит, худой, оборванный и смотрит на меня.

Иван Петрович непроизвольно глянул в кресло, стоящее темной глыбой в углу комнаты. И тяжелый хмель в голове пошел испарятся, словно изморось на капоте разогреваемого автомобиля.

- Сидел, говоришь? Смотрел... - он поднялся, повертел носок в руках, бросил на пол.

- Ты не думай, я не психическая, я правду говорю, - с живостью вскочила Марина и обняла его. - Я надеялась, ты приедешь, скажешь, что мне делать...

И правильно делала, что боялась. В любом варианте. Если явление бывшего мужа - плод яркой зрительной и слуховой галлюцинации, то налицо глубокое психическое расстройство. Как совершенно нелепую оставим в стороне версию, что мелкий подонок, зная больное воображение своей жены, решил таким образом над ней поиздеваться. Но если в данный момент он мертв, то...

- Где он сейчас, ты знаешь?

- Нашел одну сучку, живет с ней Нижневолжске на квартире. Я ее знаю. Людка, местная шалава. Вечно подбирает то, что другие выбрасывают. Помойщица!

- Да погоди ты! Когда в последний раз вы с ним разговаривали при дневном свете?

- Как же, придет он при свете смотреть мне в лицо своими бесстыжими глазами! Хотя неделю назад осмелился, пьяный приполз. Руки целовал, клялся, что нет у него кроме меня никого на свете...

- Кто-нибудь еще при вашей встрече был?

- Тетка Надя забегала. Я попросила остаться, пока он не уйдет. Для страховки. Он может и руки целовать, и ноги, а потом враз переменится и в морду кулаком сунет. На другой день узнала, что он с Людкой приезжал к ее родителям. За деньгами. Старики пенсию получают, вот они, как воронье, и слетаются.

- Ты уверена, что с ним ничего не случилось? Что он жив сейчас, здоров...

- Конечно, уверена. Людку сегодня утром видела. Значит, и он притащился. Я что перепугалась - думала, раз приехал, опять ко мне на ночь потащится.

Поэтому так обрадовалась заезжему прорицателю! Мужчина. Сможет и за себя постоять, и за нее. Винить за подставу несчастную перепуганную женщину не стоит, а все равно обидно. Что ж, бесплатным бывает только сыр в мышеловке.

- Теперь спать! - приказал Шмыга, первым ныряя в постель. - Как говорится, утро вечера мудреней.

- Ага, - покорно согласилась Марина. - Только обними меня покрепче. Так надоело быть все время одной. Ты знаешь, я даже на ночь постель феном грею, чтобы на теплые простыни ложиться.

Утром, трясясь в промерзшем салоне рейсового автобуса на Нижневолжск, внук потомственной гадалки, страдающий от тяжкого похмелья, никак не мог связать воедино впечатления от своей командировки. Какие-то сломанные самолетики, втоптанные в грязный снег нательные кресты, бабульки, которых должны интересовать только результаты анализов крови на сахар, а они все в будущее заглядывают и видят киношные кошмары...

Фон вокруг Надежды Ильиничны явно повышенный, судя по непрестанным похоронам, идущим на ее улице. Но, пожалуй и все... Да, еще настырный папа, мешающий летчику спать. Но кто его знает, каждый полет, наверное, представляет некую потенциальную опасность, на которую могут указывать эти сновидения. Бить по этому поводу тревогу, значит походить на сумасшедшего, который бегает по улицам с криком "Пожар!", заметив где-то слабую струйку дыма.

Разумеется, без рекомендаций он Волкову не оставил. Тысячу рублей отработал честно. (Дешево взяли. Раньше только за один выезд он брал сто долларов. Это без письменного заключения!) Сыну следует на некоторое время отказаться от полетов, взять небольшой отпуск недели на две. Затем посмотреть, как на это отреагирует его покойный папочка, продолжит ли свои ночные визиты или оставит в покое. Это для того случая, если надвигающаяся опасность связана с его профессиональной деятельностью. Затем стоит оставить свою бывшую семью на тот же срок. Мало ли какие страсти бушуют между разведенными супругами! Тут и до греха недалеко. Один вот такой брошенный муж ходил вокруг жены кругами, ходил, да потом ножик ей в сердце воткнул. Затем попытался покончить с собой, стрелял в сердце из мелколиберного пистолета, но только слегка поранился; взобрался на крышу девятиэтажного дома, но прыгнуть побоялся; выпил горсть каких-то таблеток, но лишь заснул глубоким сном. Так и вытащили его сонного из постели опера. Делами такого рода завалена любая прокуратура, будь-то городская или районная. Поэтому и семью надо оставить в покое, пока не улягутся боль и обида в сердце.

Вот две драматические линии в судьбе доблестного командира, на которые указывают тревожные сны и знаки. Мысли о самоубийстве не высказывал, привычки ходить по ночам в пьяном виде не имеет... Пожалуй, все на этом. Если кошмары продолжатся, значит имеется неизвестный, так сказать, Х-фактор, который выплывет попозже. И тогда уже без помощи Игоря Николаевича тут не обойтись, если он, конечно, согласится помочь "следствию".

Вот Мариночку жалко. Красивая. Какие ласковые руки, какие нежные податливые губы... Немного полновата, не в его вкусе, а так, м-мм, сделает счастливым любого нового русского.

Минутку. Почему его гнетет чувство вины перед поселковой красавицей, замученной болезненными галлюцинациями? Достал замерзшими негнущимися пальцами сотовый телефон, открыл страничку электронной записной книжки. Кто сейчас из его бывших коллег по городской прокуратуре может ему помочь? Друг Толич в Москве, Найденову не дозвонишься, ушел в гособвинители, Майков сбежал в арбитражный. Гринчик! Он по прежнему протирает стул в своем кабинете. Парень из деревни, одиннадцать лет учился на заочном отделении юрфака, для него должность следака мечта всей жизни и предельный потолок карьерных амбиций.

- Привет, Игорек. Звоню с мобильного, денег на счету мало, поэтому сразу записывай. Смирнов Николай, поселок Власово Дальне-Константиновского района. Мне нужен только один ответ - жив он или мертв. Приду, поговорим. Нет, ты конечно, не справочно-информационная система, та коньяк не пьет. Кстати, я забыл какой ты предпочитаешь. Только водку? Тогда заказывай. Эй-эй, поосторожнее, я не сын миллионера. А вот это пойдет... Когда скажешь. Договорились.

Сложил мобильник, спрятал. Звонок для очистки совести. Иван Петрович почему-то все больше укреплялся во мнении, что Марина просто сходит с ума. Девушка явно травмирована. Ей срочно нужно к психиатру. И состояние ее усугубляется тем обстоятельством, что живет одна в большом доме. Мать умерла полгода назад, отец - когда еще была ребенком. Он бы сам сошел с ума, если бы один в таких хоромах остался. Комнат пять, если не больше. Все мерещится, что ее преследует бывший муж. Но он не доктор. Если Господь взвалил на нее этот крест, значит, ей по силам.

Одно утешало. В кармане хрустела пачка денежных купюр. Триста пятьдесят рублей! Надо сказать Варваре Федоровне, что пора цену поднимать. Люди легко платят за толкование по полтиннику. Значит, надо и брать по полтиннику. Хрен он отдаст ей эти деньги! Сама говорила, что после командировки ему причитается два выходных. Он даже к ней не зайдет. Сразу в магазин, возьмет полкило куриных бедрышек, пакетик приправы для шашлыка...