В ЧЕРНОМ, ЧЕРНОМ ГОРОДЕ...
ДОБРАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА
Пришла в пятый класс новая учительница. Ребятам она очень понравилась. Никого не ругала, а если уж кто чересчур расшалится или совсем на двойки съедет, то к себе домой приглашала, чаем с вареньем поила, всякие интересные истории рассказывала. На каникулах экскурсии устраивала, в музей, в театр, в планетарий. А когда дети обижали её, то родителей не вызывала, к директору не ходила, только становилась печальной и всё. А потом так получалось, что те, кто сильно оскорбил её или больше тройки, как ни старался, получить не мог, в другую школу переводились, или совсем из города уезжали. Так что вскоре класс её стал самым успевающим в школе.
Ну как тут не любить было такую учительницу!
Особенно хорошо она относилась к мальчику по имени Миша. Оставит его после уроков, чтобы помочь ему сделать домашнее задание по математике, - по этому предмету он здорово отставал от других, - шоколадкой угостит, решение правильное подскажет, следит, чтоб почерк красивым был... А он, хитренький, при ней старается, а дома даже в учебник не заглядывает.
Тогда пригласила она его к себе домой. Чай свежий заварила, варенье малиновое в вазочку налила, и просит его за хлебом сходить. Миша сморщился и жалобно говорит, что ногу подвернул, хромает - большим хитрецом был, за это даже его друзья не любили.
Она, добрая, поверила и говорит, ты посиди, я сама схожу. И ушла. От нечего делать стал он квартиру осматривать - жила учительница одна, ни мужа, ни детей. Залез в темную кладовку и тут слышит, как дверь хлопнула - пришла она. А ему неудобно себя обнаруживать, подумает, что он еще и воровством занимается, притаился, не дышит. Она походила по квартире, поокликала его, и решила, что сбежал он.
Сидит Миша, не знает, что делать. Глаза его к темноте привыкли, и видит недалеко от себя знакомого мальчика, который недавно вместе с родителями в другой город переехал. Вернее, не всего мальчика, а его лицо с открытыми глазами.
- Привет, - шепчет Миша, - а ты как здесь оказался?
Тот ничего не ответил. Миша поднялся и увидел, что голова мальчика в трехлитровой банке заспиртованная плавает. Оглядел в ужасе полку, а на ней много банок, в которых много ему знакомых лиц. Так вот куда они "переезжали"!
Свалился он в обморок, и на другое утро, когда добрая учительница в школу ушла, выбрался из её квартиры, родителям рассказал, те в милицию сообщили, и через несколько дней город столько детских гробиков увидал, сколько и за десять лет не было.
СТРАННЫЙ МАГАЗИН
На центральной улице в старинном двухэтажном здании открыли новый магазин. Торговали в нем посудой. Стеклянной. Ничем бы он особенно от других магазинов не отличался, если бы не одна особенность - бокалы, вазы, хрусталь были лишь двух цветов: синего и красного. И цвета такие, что глаз завораживали - синий переливался от кобальтового и ночной синевы до нежно-лазоревого; красный - от тревожного, пугающего цвета бордо до розовой тающей дымки.
Естественно, о таком необычном магазине прослышали многие, и очереди там выстраивались огромные. Приезжали даже из других городов. Каждый хотел иметь у себя дома сервиз из такого стекла, хотя стоил он очень дорого.
А между тем, в городе и его окрестностях происходили непонятные убийства. Убивали молодых мужчин и женщин в возрасте от семнадцати до тридцати лет... Убивали всегда одинаково - топором или ножом. И всегда тела жертв во многих местах были проткнуты шилом. И еще: все ценности оставались на месте. Пусть рядом лежало золото, большие деньги - убийцы ничего не брали. Милиция растерялась. Неделю или две ничего не происходило, а потом раз - и три-четыре трупа в разных концах города. Причем все убитые никогда и знакомы друг с другом не были.
Приехали сыщики из самой Москвы, опросили и временно задержали всех мало-мальски подозреваемых. Никакого результата. Проходит определенное время и опять - разрубленные трупы, исколотые шилом.
Тогда сняли с занятий курсантов двух милицейских школ, переодели в штатское и расставили дежурить по всему городу. Тогда вроде бы всё затихло.
Один следователь, которого прислали в этот город на подмогу, прослышав о стекле редкой красоты, зашел в тот магазинчик.
Продавец, молодой парень с длинной челкой, скучающе объяснил, что завоза не было давно и остался один светильник. Следователь посмотрел на него и ничего особо привлекательного в нем не увидел - обыкновенное темно-синее стекло. И стал надсмехаться: перехвалили свой товар, на самом деле - обыкновенная помойная стекляшка. Продавец слушал, слушал его, потом подозвал ближе и тихо сказал:
Выпала однажды зима лютая, холодная. Воробьи на лету замерзали, ребятишкам в школу запрещали ходить, транспорт городской частенько останавливался. К ночи мороз усиливается, жители с тревогой батареи отопления трогают - вдруг как полопаются и город без тепла останется? Стонет в них по ночам что-то, гул странный от них идет, но температуру держат - тепло в квартирах.
В котельной комиссия дежурит: следят, чтоб вовремя уголь подвозили, и все надежды у них на главного кочегара. Был он хмурым, высоким, неразговорчивым, за городским теплом вот уже пятый десяток лет следил. Сам эту котельную строил, сам в ней работал.
А жителям тревожно, просыпаются по ночам они и, оцепенев от страха, слушают, как визжит в трубах вода под бешенным давлением, клохочет, хрипит предсмертно... вдруг, как авария?
Спрашивает комиссия кочегара:
- Чем тебе помочь?
- Под локоть не лезьте, - грубо отвечает он, - да помощников больше присылайте, чтоб бесперебойно уголь в топки засыпать.
Народу к нему нагнали... да только не всякий такую дьявольскую работу выдержит: придут к нему утром, а у него два-три человека осталось.
- Что еще надо сделать, чтоб город без тепла не оказался? - спрашивает комиссия.
- Мешаться не надо, - осаживает их кочегар, - вы бы мне помощников хороших присылали, а то все ить разбегаются.
Тогда активистов по фабрикам и заводам набрали, и к нему.
Выдержал город морозы, теплее стало, поворот к весне наметился. Уехала комиссия с котельной, жители тревоги свои напрасные забыли, да только ждут в семьях активистов, да не дождутся.
Милиция забеспокоилась, куда люди пропали?
Берут главного кочегара на допрос:
- Не знаешь ли ты, куда помощники твои подевались?
- Знаю, - говорит он степенно, - Богу душу отдали, зато город спасли.
- Как это? - ничего не поняли следователи.
Усмехается кочегар:
- Один уголь так температуру не поднимет. И чтоб давление было, и трубы выдержали. Чувствуешь, что предел наступает, бросишь человечека в топку - вот тогда и давление в норме, и жар настоящий идет.
Засудили, конечно, кочегара, расстреляли, но побоялись жителям признаться, что все лютые морозы город на тепле человечьем продержался.
Приехало высокое начальство в город. Требовательное, везде свой нос сует, проверяет.
- Сколько по плану столовых быть должно? - спрашивает.
- На каждые десять тысяч жителей пять, - отвечают смущенно местные власти.
- А у вас только три. Немедленно открыть еще две столовые!
Едут дальше.
- Сколько продукции выпускает ваш хлебозавод?
- Столько то тонн...
- А по плану должно быть больше!
И так далее. Добрались до городского морга.
- Сколько по плану покойников вы должны за месяц принять?
- Так ведь никто плана на морг не устанавливал! - растерянно говорят власти.
- Быть не может, везде плановость, а в морге почему её нет? - и выговор, и снятие с должности сулят.
- Мы, - говорят, - цифры сверху теперь не спускаем, сами думайте, исходя из конкретных условий.
Делать нечего, установили работникам морга план.
Конец квартала, явно идет невыполнение. И поехали тогда по городу медицинские фургоны. Ближе к ночи, чтоб шуму особенного не поднимать.
Останавливается такой фургон у подъезда, выходят два рослых санитара в запятнаных халатах, поднимаются и стучат к одинокой женщине.
- Добрый вечер, - вежливо здороваются, - вы - такая-то? - и фамилию называют.
- Да, я, - отвечает, ничего не понимая, женщина.
- Извините, но мы вас должны отвезти в морг.
- Зачем? - изумляется та.
- А потому, что вы уже покойная.
- Быть не может!
- Нет, - настаивают санитары, - у нас даже в бумагах записано, что вы умерли.
- Интересно, отчего это я умерла? - насмехается она.
- Отчего? - задумались санитары, оглянулись вокруг, видят поясок от халата и говорят: - Повесились!
Хватают этот поясок, один ей руки заламывает, второй душит. Потом за носилками, и в машину.
Или на перрон железнодорожного вокзала заходят, окружают одинокого пассажира в то время, когда рядом товарняк проходит, и удивляются:
- Гражданин, как это вы стоять можете? Ни рук нет, ни ногююю
И сбрасывают под поезд. Смотрят под колеса и задумчиво говорят:
- А у него еще и головы не было!
Жуть охватила горожан. Кто уезжает, кто ни на какой стук в дверь не отвечает... Больше повезло тем, у кого родственник престарелый или сильно больной был.
Стучат санитары, они в комнату к больному вбегают и умолять начинают:
- Ну, давай, родной, помирай поскорей, из морга уже пришли.
Старается больной помереть, а ничего не получается. Родня плачет, суетится вокруг:
- Не прикажешь же ты нам, здоровым, на носилки ложиться!
- Чем плакать, помогли бы лучше, - сердито отвечает больной.
Тут ему подушку на лицо накидывают, и, пока он в предсмертных судорогах бьется, дверь открывают, а санитары уже злые, еще б минуту, и дверь бы выбили.
Год работники морга свирепствовали, план перевыполняли. Бедный город наполовину опустел, да и те кто остался, работали спустя рукава. Кто знает, может именно к тебе сегодня вечером двое с носилками постучатся.
И снова комиссия нагрянула - план по выпуску продукции город наполовину не выполнил. Разобрались в чем дело, план с морга, конечно, не сняли, но цифры разрешили липовые писать. Вы живых не трогаете, а мы вас не проверяем - на том и согласились.
Но горожане постоянно в страхе - вдруг в морг как-нибудь честного начальника назначат?
Жил в небольшом городке старик. Зимой и летом ходил в одном и том же пиджаке, нечесанный, в комнате его, кроме стола колченогого и раскладушки продавленной, ничего не было. Получал какие-то алименты с детей, но на работу ходил как и все - пять дней в неделю. Встанет, скушает булочку с маслом, выпьет стакан чая, идет в центр города, подходит к зданию, причем не к самому старому, и держит его за стену. Ровно в час дня шел на обед, кушал плотно, отдыхал до двух в скверике и снова держал этот дом до шести вечера. Потом уставший, но довольный возвращался домой.
- Тяжелая у меня работа, - любил с важностью приговаривать.
А когда над ним смеялись, то строго отвечал:
- Рухнет город, коль я держать не буду!
Иногда его лечили в местной психбольнице, но недолго - чудиком он был неопасным.
Но вот решила приехать в тот городок какая-то уж очень важная комиссия. Из самой Москвы, кажется. И старика, чтоб невзначай на глаза им не попался, посадили на пятнадцать суток.
- Но не больше чем на пятнадцать, - предупредил старик, - а то рухнет всё.
Начальники приехали, уехали, а о старике забыли. Две недели сидит он, три недели... И вот только месяц прошел, как город весь в одночасье и рухнул. Никого в живых не осталось.
Что держал старик - никто не знал, но то что город развалился - всякий в том убедился.
Наверх